Из-за любви - [13]

Селма подняла голову от блокнота.

— Я знаю, что тебе будет неприятен разговор о таких мелочах, как моя одежда. Но, пойми, трудно обходиться только тем, что надето на мне. Если бы можно было…

— Ты найдешь что-нибудь для себя в доме Тейлоров. Уверен, Катрин не будет возражать.

— Зато я возражаю! — возмутилась Селма. Ничего себе — пользоваться вещами совершенно незнакомого человека! — Взять джинсы еще куда ни шло. Но чтобы носить чужое нижнее белье? Уволь!

Адам рассмеялся.

— Хорошо, хорошо. Найдем какую-нибудь лавчонку по дороге и разом решим неразрешимую проблему.

И действительно, по словам официантки, дальше по дороге расположен небольшой рынок. Симмонс расплатился за обед, и они сели в машину.

Интересно, взгляни сейчас Адам на ее озабоченное лицо, неужели догадался бы, что думает она о своем безденежье, о полной зависимости от него?

— Что случилось? — спросил мужчина, взглянув на спутницу.

— У меня нет денег, — со вздохом сказала она. — Ты не одолжишь мне немного?

— У тебя такой вид, будто просишь милостыню у прохожего на улице.

— Я не люблю занимать деньги!

— Особенно у бывшего мужа, — добавил Адам сухо.

— Вот именно!

— Учитывая ситуацию, я на твоем месте не придавал бы этому большого значения, — спокойно заметил Симмонс. — С удовольствием одолжу тебе деньги.

— Я обязательно верну.

Адам закатил глаза, будто призывая свидетеля свыше.

— Только, пожалуйста, не забудь, — с притворной серьезностью заявил он.

— Не люблю зависеть от кого бы то ни было, черт возьми! — рассердилась Селма. — И ты это знаешь!

— О да, это я знаю прекрасно. Кажется, я никогда и не покушался на твою независимость.

Да, это так. Можно приписать ему немало грехов, но только не этот. Он ни в чем не ограничивал ее свободу. Впрочем, никто и никогда не бывает совершенно свободным.

Держа левую руку на руле, Адам правой вытащил из кармана портмоне и бросил его на колени спутнице.

— Бери, сколько тебе нужно.

Странное ощущение, когда держишь в руках кошелек, еще хранящий тепло своего хозяина. Вчера пришлось копаться в его туалетном наборе, пользоваться его зубной пастой, расческой. Теперь вот — бумажник… Моменты из прошлой жизни смущали.

Селма отсчитала несколько купюр и вернула портмоне владельцу.

— Достаточно? — спросил Адам.

— Пока хватит.

Вскоре справа показался небольшой открытый базар, полный всякой всячины. Там были продукты, древесный уголь, пластмассовые игрушки, национальная одежда, лекарственные травы. Был прилавок и с женским бельем.

Селма выбрала несколько пар простых трикотажных трусиков. Адам усмехнулся — это не то белье, которое носила когда-то его бывшая жена. Та с вызовом взглянула на Симмонса.

— Давно мечтала о китайском белье, теперь попробую его поносить, не упускать же такую возможность.

— И не мне лишать тебя счастливого случая, — насмешливо произнес Адам. — Советую к трусикам подобрать соответствующий лифчик.

— Обойдусь без твоих советов и тем лифчиком, который есть, — парировала Селма.

Не посвящать же мужчину, ставшего для нее чужим, в такие подробности, как то, что она вообще может ходить без бюстгальтера?

Заплатив за покупку, перешла к другой стойке, где выбрала расческу и пару шлепанцев. Вдруг почувствовала у себя на плече руку Адама.

— Этого добра хватает в доме Тейлоров, — сказал он.

Селма подошла к продуктовому отсеку, где стояли большие корзины, наполненные мясистыми помидорами, плодами манго, гуавы, папайи и другими экзотическими фруктами. Стараясь не замечать недовольного взгляда спутника, накупила каких-то непонятных ягод.

Он взял кулек с ягодами и, подхватив Селму под локоть, повел ее к машине.

— Мы что, уже уходим? Мы же не все еще посмотрели.

Мужчина, не скрывая раздражения, преувеличенно глубоко вздохнул.

— Ну конечно. Ты и рынок. Мне следовало бы помнить об этом.

Настала очередь для ответного раздражения:

— Да, я люблю базары! И, если мне не изменяет память, тебе тоже когда-то нравилось бродить по ним.

— Времена меняются. Сейчас у меня нет времени на то, чтобы болтаться по базарам и умиляться каждой мелочи.

Женщина не собиралась уступать, желая продолжить осмотр.

— Мы что, опаздываем? Неужели какие-то пятнадцать минут что-то решают? Разве раньше ты не любил наши прогулки по провинциальным базарам?

— Не знаю, — бросил хмуро Адам и, повернувшись, пошел в сторону машины.

Что могло вывести его из себя? Адам никогда не был человеком настроения. Однажды он даже высказался в том духе, что, мол, в жизни очень мало вещей, по поводу которых стоит волноваться.

В данную минуту эмоции взяли верх над человеком, умеющим их контролировать. Что-то его явно беспокоило. Впрочем, бывает, что люди делают вид, будто раздражены, когда хотят скрыть какие-то другие чувства. Очевидно, Адаму неприятны напоминания об их общем прошлом. А может быть, ему, так же как и ей, больно вспоминать былое? Вряд ли. Селма глубоко вздохнула и пошла к машине.

И снова ехали в полном молчании. О чем думает спутник — неизвестно. Вряд ли сейчас он вспоминает то, что ей пришло на память. Они на московском базаре. Прилавки завалены всевозможными грибами. Завораживало многообразие сортов, расцветок и размеров. Глядя с восхищением на все это богатство, Селма заметила вдруг, что муж весело наблюдает за ней.