Из воспоминаний жандарма - [15]

В 1894 году, в виду сложных предприятий террористического характера, задуманных заграничными революционерами, постановившими проникнуть в Россию через западную границу с целью цареубийства, убийства некоторых из членов императорской фамилии и некоторых высших должностных лиц, как выражено было в сообщенных сведениях, департаментом полиции на меня был возложен розыск эмигрантов и их пособников, предупреждение возможности проникновения в Россию через западную границу с севера до г. Измаила на юге, обнаружение тайных пунктов перехода на западной границе, а также образование пограничных пунктов. Таким образом, на меня лег тяжелый, ответственный розыск по всей западной границе и всех пограничных пунктах на западной полосе России. Один обширный, вверенный мне этот район розыска свидетельствует, насколько была тяжка работа моя. Г. директор департамента полиции, возлагая на меня это поручение, в письме 5 мая 1894 года за № 2926, выразил, что «не признавая по сложным обстоятельствам удобным отвлекать внимание и силы петербургского жандармского управления и доверяя вполне испытанной служебной моей опытности и энергии, решился сосредоточить как розыск эмигрантов и их пособников, так и имеющие возникнуть по сему поводу дознания при киевском жандармском управлении, под непосредственным моим руководством».

В 1901 году г. министром-шефом был возложен на меня розыск в десяти южных губерниях, и в данном мне по этому предмету ордере, за № 4328, в конце было выражено, что «во всем остальном он полагается на мою многолетнюю опытность».

Сверх того, в разное время на меня возлагались производства, выходившие из ряда обыкновенных по своему содержанию, из других жандармских управлений, где они возникли.

Во время пребывания в 1885 и 1896 годах их императорских величеств в г. Киеве, руководительства в области внутреннего наблюдения и розыска, входивших в необходимость для обеспечения надлежащего надзора и порядка в дни пребывания высочайших особ в г. Киеве, всецело возлагались непосредственно на меня, как то и было выражено в распоряжениях министра-шефа, переданных мне в письмах г. директора департамента полиции.

Не позволяю себе более утруждать внимание вашего превосходительства изложением всех понесенных мною трудов и занятий по должности начальника управления за 30-тилетний период времени, но считаю долгом доложить, что отчасти масса упавшей на меня работы может быть определена и громадным количеством хранящихся в архиве управления собственноручно написанных мною бумаг.

В общем, служба моя по корпусу жандармов отмечена в особых на мое имя предписаниях, письмах, телеграммах и приказах по корпусу, каковые я имел честь представить вашему превосходительству для прочтения.

Не считая себя в праве лично судить о моей деятельности и результатах таковой, могу одно, со спокойной совестью за правоту и точность своих слов, доложить, что все обязанности, лежавшие на мне, я, по глубокому убеждению моему, всегда нес с беззаветною преданностью государю императору и отечеству, не щадя своей жизни и здоровья. Высокое же внимание высшего моего начальства в лице министров-шефов, и, благодаря тому, благоволения и награды, коими я всемилостивейше был удостоен, были для меня великим стимулом при тяжких трудах и опасностях, среди которых шла служба моя, а особенно в г. Киеве, к несчастью, издавна сделавшемся центром всяческих революционных кружков и преступных сообществ и замыслов. С таким стимулом, конечно, я почел бы себя в высшей мере счастливым не только по-прежнему трудиться, но и погибнуть на своем скромном посту. Но к глубокому прискорбью моему, под бременем постоянных буквально непрерывных и днем и ночью трудов, мое здоровье, а особенно нервная система, пошатнулись и пришли в расстройство, в такое состояние, при котором я уже не чувствую для себя возможным исполнять лежащие на мне обязанности с теми энергией, настойчивостью и упорством, кои безусловно необходимы в нашей исключительной службе, которой я отдал лучшие годы моей жизни, сослужив службу беззаветно-преданно.

Ни наследственного, ни благоприобретенного недвижимого или движимого состояния ни я ни жена моя не имеем вовсе, так что получаемое содержание за службу составляет единственный источник средств нашего существования от 20-го до 20-го числа каждого месяца — получения жалованья. Рассчитывать, при выходе в отставку, на приискание материальных средств трудами частной службы я не могу уже как по годам, так еще более потому, что, находясь на должности преследования лиц за государственные преступления и известного неблагожелательного направления, которых прошло через мои руки, полагаю, несколько тысяч человек, из коих восемь понесли наказание через смертную казнь в г. Киеве, — я не в состоянии надеяться на то, чтобы мне где-либо предоставили частную службу и занятия и, наконец, по состоянию здоровья жены, впавшей под влиянием впечатлений окружавшей меня служебной обстановки в столь физически-нервное состояние, что она лишена даже возможности свободного перемещения, в особенности после прискорбного случая со мною, бывшего 27 числа мая месяца текущего года, выразившегося в покушении на мою жизнь