Из Венеции: дневник временно местного - [2]
Впрочем, я понял, что лично мне по-прежнему больше всех «новых» венецианцев нравится Бассано.
«Новые» — это те, которые писали композиции в сотни фигур на десятках квадратных метров. Беллини, положим, себе такого не позволял. Сегодня я простоял сорок минут перед его Мадонной в церкви Сан Дзакария.
Церковь действующая, поэтому билетов не продают, а деликатно просят копеечку. Надо бросить в щелку 50 центов, и тогда Мадонна подсвечивается.
Разумно вкладывать избыток доходов в искусство. Экономикогеографическая фортуна отвернулась от Венеции, но ее жителей продолжают содержать художники и архитекторы эпохи расцвета. Кудрину пеняли, что он увел деньги в Резервный фонд, вместо того чтобы тратить их на инфраструктуру. Теперь мне понятно, что тратить их надо было исключительно на искусство.
10 сентября
Чайки продолжают занимать мое воображение. Город набит доступной жратвой: ешь объедки, голубями закусывай. Что и происходит. Жирные, как индюки, чайки переступают по мостовой бесполезными перепонками, хватая все подряд. Тем не менее на каждом столбе в лагуне сидит по чайке и каждая делает вид, что ловит рыбу. Очевидно, у чаек есть совесть или, может быть, чувство сословной чести.
Низенькие мраморные ступеньки, спускающиеся от Сан Серволо к воде, заливает мелкая зыбь. Когда пробегает моторка, зеленая волна залезает под решетку и с лимонадным шипением ползет в вестибюль. Но это время от времени, а ступеньки все время мокрые: зальет — скатится, зальет — скатится. Классическая литораль, даром что на отполированном в XVIII веке мраморе. Среди водорослей на ступеньках сидят пателлы, самые примитивные из брюхоногих моллюсков. Их еще называют «китайскими шапочками». Раковина пателлы — низенький конус с тупым углом при вершине — действительно похожа на шапку китайского или, может быть, японского крестьянина. Под раковиной-крышечкой спрятался моллюск, накрепко присосавшийся ногой к камню. Набежавшей волне не оторвать идеально обтекаемый конус, а если вода вдруг надолго уйдет — конус прижмется без зазора к плоскости камня, и моллюск не высохнет.
Когда-то меня интересовали все моллюски без исключения, но пателлы были мои любимицы. Мне нравилось в них решительно все: и название «китайская шапочка», и классицистическая геометрия примитивной раковины без всех этих барочных завитков-волют. Так глиняный горшок поражает идеальной красотой своей простой формы.
В семнадцать лет я потерял первую любовь, а чуть раньше — главный интерес своей молодой жизни: моллюсков. Но моллюски по-прежнему бередят душу. Я помню слово Patella, как, впрочем, латинские названия многих других Gastropoda, хотя вот уже сорок лет не открыл о них ни одной книги.
Я курил у решетки, глядя на медную игру лагуны: по зеленому побежали красные пятна заката. До пателл было чуть больше метра, но мешала кованая решетка — ни потрогать раковины, ни погладить.
Так и вы, потери моей юности, — и первая любовь, и брюхоногие моллюски, все эти лужанки и прудовики, — я четко вижу вас внутренним зрением, но дотянуться — не могу.
И мне вдруг стало так жалко себя, что я не заметил, как очередная маленькая волна проползла под решеткой и насквозь промочила мне ноги.
12 сентября
В пятницу рано утром улетел из Италии в Израиль, в воскресенье днем — обратно. Летал на свадьбу племянника. Встретился с женой. У нее это уже второй подряд прилет в Израиль, а предыдущий — десятью днями раньше, тоже на свадьбу племянника, но другого.
Биографические подробности тут излишни, поэтому, не вдаваясь, замечу, что первая свадьба, на которую я не попал, была в кибуце в Верхней Галилее, а вторая, на которую попал, — в Иерусалиме, в Меа Шеарим. Так когда-то лечили сумасшедших: из-под холодного душа — под горячий и обратно.
Кстати, на Сан Серволо (я уже упоминал) два века без малого просуществовал дурдом, поэтому сейчас там Музей психиатрии. Запасливые психиатры из поколения в поколение хранили оборудование своих предшественников, не используя, но и не выбрасывая. Коллекция блещет мрачной полнотой: от кожаных кандалов середины XIX века через фортепиано начала ХХ века («болящий дух врачует песнопенье») до электрошокеров, появившихся через сто лет после наручников. Еще вопрос — что хуже.
Есть там и души разных конструкций.
(Душевнобольных лечили душем. Посредственный каламбур.)
Больше всех мне понравился огромный душевой агрегат, похожий по форме на птичью клетку. Вода била в нем из множества точек, охлестывая жесткими струйками все тело пациента.
Эта душеклетка напоминает петергофские фонтаны-шутихи. Петр, как известно, любил «дураков» и, кроме того, интересовался медициной. Поливая гостей со всех сторон, всешутейший император как бы прописывал им соответствующее лечение и тем самым превращал их в «дураков». Вероятно, в перевернутом мире царских забав гидротерапия определяла диагноз, а не диагноз — выбор терапии.
Пассажиров вовремя запустили в самолет, но вот уже два часа он не может вылететь из Тель-Авива в Рим. Время от времени нам сообщают, что «есть проблемы». Сначала самолет около часа рычал на взлетной полосе, поэтому в нем работала вентиляция. Потом его отогнали на обочину и оставили стоять с заглушенными двигателями, то есть без вентиляции, на солнцепеке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.