Из тени в свет... - [12]

Если они встретятся, то ведь дело не ограничится простым приветствием. Ингрид вздохнула.

— Ну? — настойчиво спросил Кен. — Так что ты собираешься предпринять? Играть по правилам, или начнешь жить со мной, несмотря на то, что это опасно?

Слова Кена одновременно шокировали и взволновали ее. Ее захлестнула волна настоящего сексуального возбуждения. Подумать только, что такая реакция наступила от слов, произнесенных по телефону! Разумеется, не нужно это понимать буквально. И все же с ее стороны разумнее сослаться на правила бюро «Живые голоса», которые запрещали им личные встречи с клиентами.

«Начнешь жить со мной, несмотря на то, что это опасно…» Конечно же, Кен не вкладывал в эти слова прямой смысл. Он, скорее всего даже не подозревал, какое направление примут ее мысли после такого неосторожного высказывания. Снова жить с мужчиной, быть замужней женщиной, делить с ним кров, ложе, ощущать полноту жизни, быть частью целого… Иметь собственных детей… Боже, как ей хотелось всего этого!

Но нет. Она решительно отмела все эти мысли, пришедшие на смену охватившему ее возбуждению. Подобные желания нужно сдерживать.

Никогда больше она не поставит себя в зависимое положение от мужчины! Ей не нужны страдания, подобные тем, которые она испытала при разрыве с Роном. Друзья рассказывали ей, что некоторые брошенные мужьями женщины, стремясь забыться, начинают встречаться с несколькими мужчинами сразу. Это якобы позволяет им вернуть веру в свои силы, так сказать, самоутвердиться. Однако Ингрид такой метод был чужд.

Одна только мысль, что какой-нибудь другой мужчина скажет ей так же язвительно, как это делал Рон: «Дорогая, если бы я знал, что твоя семья не воспитала тебя должным образом, я бы десяти минут не пробыл с тобой, не то, что два года», — приводила ее в трепетный ужас.

— Ингрид?

У нее не могло быть иного решения.

— Кен, я не могу с тобой встретиться.

В трубке послышался вздох — шумный и продолжительный. И как ей показалось, насмешливый.

— Ладно. Однако не смогла бы ты звонить мне каждый день, а не три раза в неделю, как сейчас?

Здесь, пожалуй, она могла уступить.

— Хорошо… Если ты этого действительно хочешь, я буду звонить каждый день.

Ингрид бросила трубку на рычаг резким движением, так что та не сразу встала на место. Она сидела и смотрела на свою ладонь. Рука ее дрожала. Сердце отчаянно стучало в груди. К горлу подступил спазм.

Она долго смотрела на фотографию Кена, затем встала с постели и спрятала ее в ящик стола. Все это было безумием. Она приходила в какое-то неистовство от одного вида фотографии Кена, от его голоса и манеры разговаривать. Она чувствовала себя наподобие тринадцатилетней девчонки, которая таращит глаза на какого-нибудь рок-музыканта, кажущегося ей недоступным, и ощущает при этом дрожь в коленках.

Кен ее совсем не знал. Если бы когда-нибудь раньше он встретил ее, то в его зеленых глазах, конечно, вспыхнуло бы желание, и он не смог бы оторваться от нее. Но несмотря на это, он скорее всего торопливо бы пробормотал «извините» и постарался поскорее пойти дальше своей дорогой. Такое случалось неоднократно, когда родители пытались ее с кем-либо познакомить.

Флирт она не любила, даже по телефону.

Лежа в постели, она вспоминала его голос, мысленно представляла его на фотографии, которая теперь была убрана в стол, думала о дразнящем блеске его глаз. И это причиняло ей страдание.

Может быть, флирт по телефону — именно то, в чем она нуждается. Ведь тринадцатилетняя девчонка, мечтающая о рок-звезде, вне опасности. Точно так же, как и она, пока разговаривает с Кеном Рэнсомом только по телефону. Девчонка могла сколько угодно увлекаться своим музыкантом, и это ее ни к чему не обязывало. Так почему же женщина двадцати девяти лет не может получать удовольствие от невинного разговора по телефону?

Конечно, она позвонит ему завтра. Поздним вечером.

И возможно, сама начнет флиртовать.

В ночь с субботы на воскресенье Ингрид лежала в постели после долгого, волнующего разговора с Кеном. Она смотрела на его фотографию и упрекала себя за содеянное. Черт возьми, почему же она боится встречи с Кеном? На ее жизненном пути встречалось множество опасностей, с которыми она справлялась, не поддавшись обстоятельствам. Но сейчас… Она чувствовала, как вся дрожит. Ощущение это было сродни тошноте.

Почти неделю они каждую ночь общались по телефону. Ей казалось, что теперь она уже хорошо его знает. Они выяснили, что в чем-то их мнения совпадают, а в чем-то и расходятся. И это расхождение придавало известную остроту их беседам.

Ингрид он, конечно, нравился, особенно привлекательными для нее были его голос и манера разговаривать. У него симпатичное лицо, сильная шея и плечи. Ингрид коснулась фотографии кончиком пальца и провела им по бумаге от лба до волевого подбородка. Что она будет чувствовать, если вот так, пальцем, проведет по живому лицу? Волосы выглядели жесткими… Так ли это на самом деле? А голос, будет ли он таким же звучным, как в телефонной трубке? И появится ли блеск в этих зеленых глазах, когда он ее увидит… при условии, что он когда-нибудь сможет видеть? На фотографии его крупные ладони лежат на столе… Что она почувствует, если Кен дотронется до нее? Грубые они или мягкие? Ей нравилось, когда к ней прикасались шершавые мужские руки. Неожиданно ее бросило в жар. Ингрид скинула с себя простыню, подставив тело легкому ветерку, проникавшему сквозь приоткрытое окно.