Из современной норвежской поэзии - [32]

зажег лампы во всех комнатах,

поездом понесся сквозь лес.

Подпрыгивали и гремели стулья, стол,

ножи и стаканы.

Старики забеспокоились, спустились вниз

и стали спрашивать, что здесь происходит.

- Ничего, сижу и размышляю, - ответил я.

- Что еще за выдумки, - сказали они.

КРАСИВАЯ

Конечно, она красивая, посмотри, как идет она мимо:

высокие каблуки, длинные волосы, губы чуть подкрашены.

Конечно, она красивая, и ей нет дела до болтовни тех,

кто хочет быть красивей ее.

ПЛЫТЬ

Сегодня я плыву с тобой,

вчера со мной была другая,

озеро то же самое,

только лодка чуть изменилась.

УТРО

Ранним утром спускаюсь вниз

после беззлобной стычки со сном,

я холодный флагшток,

хочется хлеба, чая. 

ИЗ СБОРНИКА «СОЛНЦЕ И СЕКУНДА», 1973

Перевод В.Тихомирова

ЗИМНИЕ ДОРОГИ В ЛЕСУ

Спрямленные дороги,

бетонные дороги,

бесснежные дороги,

они шоферам любы,

и лесорубам любы,

и всем приезжим любы.

Лишь лыжник их не любит:

глаза его слезятся на ветру.

А прежние дороги,

а снежные дороги,

петлистые дороги,

не любят их шоферы,

не любят лесорубы,

никто, никто не любит.

Зато их лыжник любит:

лицо его пылает на ветру.

ТОНКАЯ ПЕРЕПОНКА

Только что был началом, началом

начал на ножках, и улыбался -

младенец.

А через мгновение - бац1 -

и светопреставление, и слезы

из-за трехколесной железки.

Удивительно это:

как тонка перепонка

между белым и черным.

ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ

Сначала один, потом другой,

уходят они за предел,

сначала в тускнеющий свет,

потом - за предел. Исчезают.

Это последний путь,

на котором не ломают комедий,

на котором не плачут,

на котором просветляются мысли,

на котором - взмах руки на прощанье,

на котором теряют цвет

и каменеют лица.

ДЕВУШКИ НА МОСТУ

(КАРТИНА МУНКА)

Вода, сады, дома.

И девушки на мосту

стоят, мечтают.

Витает желтая шляпка

над женскими башмачками.

И клен замечтался

и в воде опрокинулся навзничь.

Скоро, скоро по красному щебню

прикатится облачко пыли

при блестящем мужском штиблете

и скажет каждой: «Добрый вам вечер!»

СОЛНЕЧНАЯ РУКА

Неужели она в больнице?

Она со своею рукою -

рукой неподвижной - ныне

в больничной палате?

Непостижимо!

Ее работящие руки

вечно двигались - ни мгновенья покоя,

и поэтому мы доныне

их, по сути, не замечали,

а теперь, в больничной палате,

разглядим - теперь нам времени хватит

разглядеть эту руку,

что лежит неподвижно в растяжке

и подобна простертой длани.

А сама она молчалива

и покойно простерлась в простынях и подушках.

Неужели она в больнице?

Непостижимо!

Невозможно в это поверить.

И теперь лишь до нас доходит,

что для нас эти руки.

Эти руки всегда нам дарили

мир и жизнь,

они так же необходимы,

как солнце.

Неужели закатится солнце?

Перестанет нас греть и живить

и останется здесь, в больнице?

Как-то сразу осиротело

все, что копилось многие годы.

Непостижимо!

Неужели всепомощная рука

рукой беспомощной станет?

Упадет ли она, воздетая ныне кверху?

Что нам делать? Следить ли ежеминутно,

чтобы лежала, как должно?

Непостижимо!

А сама она молчалива

и покойно лежит в простынях и подушках.

Нет мочи вытерпеть это.

Будто мы потеряли солнце.

СМЕРТЬ МАТЕРИ

Мама в гробу,

белые свечи

в безмолвной ограде слез.

Сказать бы что-нибудь, сделать!

Но мы стоим неподвижно

и созерцаем нечто

великое -

этого с нас довольно,

этого хватит надолго.

Вверху - солнце по кругу ходит.

Внизу - мама в землю уходит.

Да здравствует - я не могу молчать, -

да здравствует мама!

СОЖЖЕННЫЙ ЛЕС. ВЬЕТНАМ

(ДЕКАБРЬ 72)

На земле, удобренной бомбами,

мертвый ребенок, мертвая мать,

мертвый солдат

станут лесом - он будет беседовать с богом.

Мы, издалека, видим, как он прорастает,

густеет,

нет, не дикий, не чахлый -

мирный мыслящий лес.

Это воистину чудо!

Жизнь народа не увядает,

когда отмирают старые корни,

мысль народа не иссякает,

одолевая старое зло.

Народ на земле родимой

от земли получает силу.

Новый суровый лес -

он никогда не отступит.

МИЛАЯ МОЯ УШЛА

Там длинное платье

висело на стене.

Там дивная кофта

висела на стене.

Там нижняя юбка

висела на стене.

Там новенькие туфли

висели на стене.

Там вязаная шапка

висела на стене.

Вся милая моя

висела на стене.

Ушла и не простилась -

висела на стене.

Тоска. Ах, какая тоска!

СОЛНЦЕ НАД МОССОМ

Скрипичные трели по Моссу

летят из оконца Эммы,

к солнцу летят, к деревьям:

выросла, выросла Эмма.

Там, от ворот, где Эмма живет,

мне поворот, где Эмма живет,

и каждый булыжник поет под ногой,

как под смычком струна.

На скрипке твоих мостовых я играю,

город веселый

под солнцем высоким.

ШМЕЛЬ

Задумавшись, я бродил

по солнечному березняку.

Тут шмель прилетел, уселся

на цветастый рукав рубашки.

Осторожно я поднял руку.

Обиделся он, постигнув,

что я не цветок, а животное.

СОЛНЦЕ

Все распрекрасно,

солнце нам светит,

над норвежской словесностью солнце,

солнце над нашей работой,

хорошие книги, добрая дружба,

всепонимание -

все это - солнце.

ИЗ СБОРНИКА «СЕМЬ ВИТКОВ НАВЕРХ», 1976

Перевод П.Мамонтова

СЕМЬ ВИТКОВ НАВЕРХ

Ты едешь:

семь витков наверх,

и вот ты здесь -

Скафсобергет.

Ты пишешь стихи:

семь витков наверх,

оно написалось,

стихотворение.

ЛОШАДЬ И ДВАДЦАТИКИЛОМЕТРОВАЯ ГОНКА

Двадцатикилометровая гонка,

бесконечная трасса, подъемы и повороты.

На самом трудном последнем участке

     толпа веселящихся зрителей,

насмешка в глазах:

понятно, мы ведь не те, кто финишируют первыми.

- Давай-давай! Побыстрее!

- Поддай огоньку! - кричат нам они.