Из современной норвежской поэзии - [27]

буйные страсти, и в полном объеме! Гонорар или премия?

Наполни мне руки всеми дарами мира, ибо я

так голоден и тщеславен, будто бы сотни лет

не вкушал от мирских соблазнов. Плати мне, но

не жди другой благодарности, кроме разоблачения тех, кто мне платит, -

да, зеркало королевы равно отражает и князей и бунтовщиков!

Плати по-княжески и не проси поделиться

с другими, но зато не давай мне забыть:

художнику никогда не платят за то, что он сделал,

он получает плату за то, что он еще не сделал.

Картины и книги, которые не написаны, -

вот за что ему платят, ибо в них люди видят,

как их несостоявшиеся жизни высвобождаются

из объятий всех воспоминаний и всех поражений! Моя политика?

Я не видал справедливости в трудной, жестокой

сфере искусства. Дар выражать себя

несправедлив, гораздо несправедливей

внезапно свалившегося богатства.

Эта несправедливость швырнула меня, как агнца,

льву, ибо я есмь агнец, львов пожирающий.

Я глуп, как овца. Люди? Что видят люди

в художнике? Ауру одиночества, ибо она

несет в себе все возможности, невоплощенные,

но близкие тому единственному, что хочет выразить каждый.

"Там, за окном..."

Там, за окном. Дождь без движения

замер. А листья струятся сквозь дымку,

     зелено-серебряные

А луна льется сквозь ветки березы

Луна, что выскользнула из моря,

     как мокрый фонарь

Звезды плещут, как сельди в ячейках сети

А ночь нежна. Изливают птицы

лунные трели в семя. Все расслаблено,

подобно рукам, подобно рукам у спящего,

и все отдыхает

     в дожде и на земле, на земле и в дожде,

движутся струями, движутся стаями

     в плеске и блеске звезды и рыбы

"Тот ли, другой внезапно..."

Тот ли, другой внезапно

встает и кричит

Или тот, кто совсем один,

заплачет ночью

Это наша общая боль

прорывается

как в песне, идущей из уст

в уста, от одиночества - к одиночеству

Ночью, наедине

со своим плачем, несет человек

общее бремя...

"Каждое семя..."

Каждое семя - гудящий колокол

в земле, звенящая тьма, каждый цветок

несет свой образ мира, как весть

от одного измеренья к другому.

Все передает свою весть через

бездну, через раскрытую дверь. Весна,

лес, под ливнем сверкающий, - от меня

чего ты ждешь, красота, кто ты?

Словно все хочет проникнуть в мои чувства

и явить, явить через бездну себя,

открыть меня, как дверь, сказать:

образ мой неси, человек, неси его дальше!

СОВА ПОД ЛИВНЕМ

Сова под ливнем, ее

взгляд, как капля, дробится,

дробится на искры света во мраке,

выползают червяки, ослепленные

водой, низвергаемой небом, грохотом

вод подземных. И повсюду слышна

тишина, прибывающая из глубины леса!

В каждом листочке клевера,

приставшем к веку, дрожащему от света,

лес проплывает медленно

в открытом окне. О свежесть!

Небеса и глубина леса

проникают друг в друга. А птичья песня

набухает соками так же явно,

как свежие листья на мокрых ветках. От

буйной радости все мои чувства

хлынули в детство, в мое детство,

когда я бегал босиком по траве! 

К ...

Я думаю о том, что ты далеко

А все равно могла б услышать птицу,

что за окном моим поет

С вечерним ветром одинокий голос

летит все дальше, дальше, в небеса,

мерцает, как далекая звезда

Ты слышишь?..

ИЗ СБОРНИКА «ТРИНАДЦАТОЕ СОЗВЕЗДИЕ», 1977

Перевод А.Парина

"Жизнь моя идет по моим стихам..."

Жизнь моя идет по моим стихам. Бывают слова -

мне удается в них вдохнуть небо широкое, дождь вдохнуть

и солнце, я перегибаюсь над цепью лет, мельканием

бесчисленных картинок; в самом низу, в глубине чувств,

крошится небо, там я выхватываю

лицо. Кто же она с этим белым лицом

по ту сторону слов, где луна за луной упадает,

упадают эпохи, города, куски жизни... И вверх

над упавшим, вверх льется на землю тоска.

Слушай звон колокольный из этих дальних царств

под водой... Здесь я рождаю мой стих. Здесь

приподнимаю сумрак над Атлантидой, смытой тоскою,

смытой забвеньем... Здесь я пою, так ветер поет.

Так ветер перед восходом солнца поет о свете.

ИЗ СБОРНИКА «ЗИМНИЙ СОЛНЦЕВОРОТ», 1979

Перевод А.Парина

ТРОЯ

Семижды стены троянские возводили сызнова

на рухнувших стенах, семижды их созидали,

дабы другие их не могли разрушить.

Всюду под стенами Трои осыпи стен иных.

Под городами иные грады, на обороте

всякого изображенья новый образ всегда: Троя.

В излучинах стихотворенья водовороты блуждающих

песен. По ту сторону голосов голоса иные.

В глубинах каждого слова, будто магнитные полюса,

блуждают смыслы от прямого к обратному.

Какая-то роль внедряется в роли иные, их отменяя.

Под павшей стеною всюду изображенья,

негативы образов, вызванных нами в предыдущий раз.

И все-таки мы повторяем: это та самая Троя!

Троя, которую вечно возводят на предыдущей

победе, побежденной городом и превращенной в пораженье.

Возводят со стенами, мощными столь, чтобы им

вечными стать, Троя, семижды возведенная на семи

пораженьях, семи победах. Что заставляло их верить

в тысячелетнее торжество? Ощущенье, что пропасть под самой пятой?..

Нам знать не дано. Одно ясно: в гордую пору побед

они низвергались в историю, проламываясь сквозь

     кровавое зерцало пораженных.

Вот она, Троя, лежит на земле, крошится,

как кокон, оставленный бабочкой, полый футляр,

слой ложится на слой материи мертвой. О все

образы, что низвергаются сквозь изображенья!

Семижды возводили троянские стены. На восьмой раз