Из современной норвежской поэзии - [16]
Искусство - не навык, не чья-нибудь частная сила,
а та сердцевина, которая нас породнила.
Искусство - пружина. Искусству присуща тревога,
которая может из малости вычерпать много.
Ребенок в песочнице - это ль не скульптор грядущий,
бесформенной массе прекрасную форму дающий?
ребенок играет в ваятеля с радостью сладкой,
а если с ведерком его разлучить и с лопаткой,
то он позабудет азарт, отодвинется в холод
и строить не станет корабль, или мост, или город.
Художника выгнать - с игрою расстаться до смерти,
а тот не живет, кто играть разучился, поверьте!
Мертва пресловутая «польза». Намного полезней
другая - несомая формою, красками, песней!
ИЗ СБОРНИКА «ПРИНЦЕССА ПРЯДЕТ В ГОРЕ», 1953
Перевод Т.Бек
ГДЕ-ТО НА ЗЕМЛЕ
Если заснежена голова -
сердца не рань,
ибо всегда где-то жива
вешняя рань.
Если сиянье тонет во мгле -
сердца не мучь,
ибо всегда жив на земле
солнечный луч.
ПРИНЦЕССА ПРЯДЕТ В ГОРЕ
Дочь короля заточили в горе - не она ли
долгую пряжу на прялке пряла золотой?
И, онемевший, сверкал без печали
девичий смех - удивительный, светлый, витой.
Золото пряжи мерцает, как звезды, как воля,
коих не видит она... Надвигается мгла...
Вшей обирает принцесса у тролля...
Мрак непробуден, но все-таки нитка светла!
В путь, Аскеладден! А это сияние пряжи
напоминает признанье в любовном письме.
Сердце не сдастся под пытками даже -
и, обернувшийся волком, спешит он во тьме.
Верит принцесса, что всех победит Аскеладден
и, преисполненный гордости, скоро придет...
Тролли сильны - человек безогляден:
даже в несчастье он нить золотую прядет!
БАБА, ПЛЫВУЩАЯ ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ
Среди нас вольнолюбцев не стало -
а не грех, чтоб Норвегия знала,
что жила здесь, горя без обмана,
героиня не меньше, чем Жанна!
Из такого была она теста,
что прожить не могла без протеста,
не скрывая строптивого нрава...
Ей в поэзии выпала слава!
В сказках редко встречаются дамы
несговорчивы столь и упрямы.
В воду сунутая головою,
не сдалась, а осталась собою:
ее голос вода заглушила,
но рука над водой говорила.
вальцы-ножницы двигались шало -
как лосось, она вверх уплывала,
несогласьем врагов обанкротив -
против зла и течения против.
Независимая и прямая,
силу тяжести одолевая
и не сдавшись, она воплотила
все, что духом Норвегии было.
Баба против течения - это
символ нашей свободы и света.
Я люблю ее без оговорок,
потому что мне дух ее дорог.
МОНОЛОГ СЕЗАННА ОБ ИСКУССТВЕ
Осеннее утро. Сезанн признается Гаске:
«Я тему держу, - и он медленно стиснул ладони. -
Мотив я, как водится, крепко сжимаю в руке,
а зрение строится на непреложном законе:
зазоры, и дыры, и щели свожу я на нет,
чтоб не улизнули ни правда, ни чувство, ни свет!
Рисую картину как целое раз навсегда.
А все, что желает размыться, распасться, разлиться,
я вместе свожу поскорее - иначе беда:
единство готово сорваться и в бегство пуститься.
Природа всегда неизменна. Однако для нас
наружность ее изменяется тысячи раз.
Руками я щупаю все, что таится вокруг,
ладонями жадными шарю направо, налево...
Рождаются ветки и линии, скалы и звук,
объем и оттенки приходят в итоге отсева.
И если они повстречаются в жизни зрачка -
натура картиной ухвачена наверняка.
Творенье созрело - и образы крепко стоят.
Но стоит теории втиснуться в эту картину,
а мыслям - коснуться того, что отметил мой взгляд,
и замысел рухнет, и я полотно отодвину!
Узрел - отрази. Но не вздумай нарушить предел:
наказаны те, кто в натуру вторгаться посмел.
Художник, он равен природе, покуда в нее
ворваться не хочет. Художнику нужно немного -
всего только тишь, где царит забытье, забытье,
где нет предрассудков, где дышишь спокойно и строго...
Достойное эхо является в полной тиши,
пейзаж отражается в чутких глубинах души!»
ИЗ СБОРНИКА «ТАК СЕМЯ ОБРАЗ ДЕРЕВА ТАИТ», 1954
Перевод Е.Аксельрод
НИКОГДА
И вам дано мгновенье благостыни -
увидели тебя, увидел ты.
И кажется, едины вы отныне,
и свято веришь в произвол мечты.
Как молодого месяца свеченье
мосток, во тьме дарованный двоим.
И не является к тебе сомненье
в том, что ты вечность обретаешь с ним.
Мрак наползает. Озаренья милость
не вспыхнет никогда - и не зови,
но не поймешь вовеки, как случилось,
что у любивших больше нет любви.
ТОН И СТЕКЛО
Власти звуков нет предела.
Прозвучит особый тон -
И стекло, что было цело,
Превратит в осколки он.
Многолик регистр вселенной -
Ты же от простого «ля»
Разбиваешься мгновенно,
Как бокал из хрусталя.
Боль потери, угасанье,
Счастье скрылось на века...
Кто была она? Касанье
К струнам легкого смычка.
Вдребезги стекло. Что толку
Звук бранить? И в нем ли зло?
Все мы друг для друга только
Либо тон, либо стекло.
ИЗ СБОРНИКА «ОХОТНИК И ЕГО ПЕС», 1958
Перевод Е.Аксельрод
ТАЙНЫЙ ОХОТНИК
Бег пса зигзагами. Что смысла в нем?
Постигнуть рук и рта игру попробуй.
И кто ты сам? Кому ты весь до гроба
принадлежишь: движеньем, взглядом, ртом?
Пес и охотник движутся вдвоем.
Пес в сторону... наперерез по тропам...
прыг в заросли... назад... И снова оба
бок о бок... Миг - и пес вперед бегом.
Собака все ж хозяину верна:
он знает цель. Тропинка не случайно
их вместе по стране души ведет.
В охоте неразлучны дотемна
души зигзаги - пес в лесу и тот,
в ком суть души твоей, - охотник тайный.
ПОДКРЕПЛЕНИЕ
Вот с поля жизненного боя весть:
Произведения трех скандинавских писателей объединяют оригинальность, «неизбитость» сюжета и мастерское использование классических приемов детективного жанра.Надеемся, что сборник станет открытием даже для самого искушенного читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.
На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.
В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.
Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».