Из собрания детективов «Радуги». Том 2 - [19]
В ней тоже меня поразило не столько одряхлевшее лицо, тусклый взгляд и сиплый голос, с трудом произнесший несколько слов приветствия, сколько безразличие к своей внешности, которое мне бросилось в глаза и у Аннамари. Как будто уже незачем быть моложавой и элегантной — слишком утомительно, да и не имеет больше значения. Старому телу, у которого только руки и могли еще двигаться, слишком большого труда стоило удержать последние остатки жизни. Для другого уже не было ни времени, ни сил. Да и эти остатки таяли на глазах.
— Я очень устала, — прошептала бабушка. — А мне так хотелось вас повидать…
По-моему, она хотела сказать: «Теперь я могу спокойно умереть. Уходи же, жизнь, у меня нет больше сил».
Я покинул комнату с таким чувством, будто моя бабушка уже умерла. Моя веселая, моложавая бабушка. И этот дом тоже умер. Он всегда был полон звуков: тиканья часов, музыки, голосов, смеха. А сейчас здесь было так тихо, будто и он утратил интерес к жизни. Лишь внизу, на застекленной веранде, в своей большой клетке по-прежнему щебетали попугайчики. Аннамари приглушенным голосом сообщила нам, что днем они с сиделкой вывозят больную на веранду. Это ее единственное желание — побыть днем среди вещей, которые ей больше всего дороги: старомодной мебели, любимых картин, книг, рояля, цветов и попугайчиков.
Там она лежит и смотрит на рояль, на котором никогда больше не будет играть, на книги, которых никогда больше не прочитает.
Теперь каждое утро и в полдень я сидел возле бабушки на веранде. Я смотрел на нее, и мне вспоминался большой камин в зале нашей суррейской виллы. В рождественские каникулы и прохладными летними вечерами мы разводили в нем огонь. Там было, конечно, центральное отопление, но камин создавал атмосферу подлинно английской виллы.
Разжигать камин было моей привилегией, и я здорово в этом наловчился, переняв у Шона кое-какие хитрости. Прежде чем ложиться спать, камин следовало погасить из соображений пожарной безопасности. И я со смутным сожалением смотрел, как огонь медленно угасает, как временами он снова вспыхивает, словно цепляясь за жизнь, пока не останется одна-единственная головешка, но в конце концов и она рассыпается, и ничего уже больше не остается от яркой, красочной игры пламени, кроме серой золы. И мне казалось, будто у меня на глазах умерло живое существо. А теперь я воочию видел, как умирает человек, и мне вспоминался наш камин. В бабушке тоже было что-то от яркого, красочного и жаркого пламени большого камина.
Вспоминались мне также единственные похороны, на которых мне довелось присутствовать. В интернате умер мальчик. Не знаю, отчего он умер, но произошло это в течение двух-трех дней. Мы не были знакомы, он был из старших и едва удостаивал меня взглядом. Тем не менее его смерть очень тяжело на меня подействовала.
На похоронах присутствовали все учителя и ученики. Стоял чудесный осенний день. Из тех, когда с особым наслаждением вдыхаешь воздух и это наполняет тебя беспричинным восторгом, будто ты немножко захмелел и готов куда-то бежать, кричать… В такой день хочется долго бродить по лесу, заниматься спортом, ездить верхом. В такой день особенно остро ощущаешь жизнь. Просто не верилось, что большого, сильного мальчика зароют в землю и он никогда больше не будет здесь ходить, играть в футбол, развлекаться, вдыхать этот пряный осенний воздух.
Казалось бы, лично мне его смерть никакого ущерба не причинила, и все-таки что-то она у меня отняла, какой-то кусочек жизни.
Незадолго до этого случая мы с друзьями вели глубокомысленный разговор о вере, о бессмертии, о загробной жизни и тому подобном. И один из нас утверждал, что все живое взаимосвязано, поэтому каждый, кто умирает, уносит с собой частичку и нашего бытия. Мы дискутировали на эту тему не один час, с глубокой серьезностью, которой взрослые, как это ни странно, в нас не предполагают, хотя сами когда-то были детьми. Во время похорон я вспомнил слова того мальчика, по-моему, я чувствовал нечто похожее на то, что он пытался нам объяснить. Умерший мальчик был для меня никто, и все-таки из-за его смерти я что-то в жизни утратил.
На четвертый день после нашего приезда, в полдень, я сидел возле бабушки. Большую часть дня при ней были отец, Агнес или Аннамари. Вечерами приходила сиделка и оставалась до утра. Была бы воля отца, я бы только заходил навестить больную. Но я заметил, что, когда бабушка видит меня, в ее потускневших глазах вспыхивает огонек, и был уверен, что мое присутствие ей приятно. Поэтому я настаивал на своем. А тут еще Аннамари рассказала, что как раз перед первым ударом бабушка долго говорила обо мне. «Мне так хочется увидеть его, прежде чем я умру», — повторяла она, и отец сдался.
— Словно у нее предчувствие было, — сказала Аннамари.
Я перелистал книжки, взятые из бабушкиного шкафа, но не нашел в них ничего, что могло бы меня заинтересовать. Тогда я на цыпочках подошел к шкафу, поставил их на место и взял наугад другие. При этом я обратил внимание, что за книгами стоит еще какой-то фолиант. Я вытащил его и увидел, что это альбом с фотографиями. Сердце у меня забилось. Я присел на пол возле шкафа, раскрыл альбом и понял: это тот самый семейный альбом, о котором упоминала бабушка. В нем было много маминых фотографий. Кое-какие из них я помнил: ведь они были и в том альбоме, который мы с мамой так любили рассматривать. Глядя на знакомые снимки, я снова услышал нежный голос: «Вот это мы с папой перед помолвкой… А вот ты, совсем крошка, в наш первый приезд к бабушке… А это Агнес, она здесь подружка невесты…»
«Его осенило в воскресенье» К. Фруттеро и Ф. Лучентини — остросоциальное повествование о том, как было раскрыто загадочное убийство архитектора в Турине.
Эдик Губов думал, что завязал со своим прошлым. После службы во французском Иностранном легионе он сменил имя на Эдмон и стал обычным таксистом. Но черт его дернул тогда помочь той девице разобраться с хулиганом-мигрантом… Спасенная красотка Марина оказалась наследницей бизнес-империи. Лакомый кусочек для искателей крупной наживы. Марине нужен личный водитель-телохранитель, профи в своем деле. И Эдмон, недолго думая, принимает интересное предложение. Для начала – совместный полет в Сан-Сити на бизнес-джете Falcon 900EX.
Имя Эдгара Уоллеса пронизывает криминальную литературу начала двадцатого века как поток, который оказывается намного глубже и шире, чем, на первый взгляд, мы могли бы представить. Для многих Хэйнс, известный как Ганнер (Стрелок), не преступник, а джентльмен неортодоксальных методов. Для Скотланд-Ярда он один из самых опытных воров в мире. Ганнер и Люк Мэддисон принадлежат совершенно разным мирам, ведь Люк — респектабельный банкир имеющий очаровательную невесту… Но Люк сделал одолжение Ганнеру, которого тот никогда не забудет, поэтому, когда у банкира возникают проблемы, Ганнер решает вмешаться, чтобы вытащить своего знакомого из его кошмара…
«Грейс, — сказал он, — Я применю против этого мерзавца Стедленда метод Четырех!». Но судья признает виновным самого Джеффри Сторра, а не Стедленда... Когда жена Сторра Грейс покидает суд, два иностранных джентльмена представились ей. Он и его компаньон — даже не друзья ее мужа, но… Правосудие потерпело неудачу, но вмешались Четверо Справедливых. Они будут использовать свои собственные законы для защиты невинных и будут выносить свои собственные приговоры. Злу не может быть никакого оправдания.
«Пернатая змея» — роман выдающегося британского писателя и драматурга Эдгара Уоллеса (1875–1932). Молодой спекулянт Крюв и его подруга-актриса Элла Кред получают странные визитные карточки, на которых нарисована пернатая змея и предупреждение, после чего следует цепь ограблений. Уоллес Эдгар — популярный автор детективов, прозаик, киносценарист, основоположник жанра «триллер». Эдгар Уоллес Ричард Горацио — автор множества трудов: «Ворота измены», «Фальшивомонетчик», «Бандит», «Дюссельдорфский убийца», «Тайна булавки», «Зеленый Стрелок», «Лицо во мраке», «У трех дубов», «Мститель», «Шутник» и других.
Марк Линг совершенно не походил своим внешним видом на человека, избравшего специальностью вооруженные налеты, укрывательство и сбыт краденых драгоценностей. Высокий, красивый, всегда прекрасно, даже изысканно одетый, он ничем не отличался по наружности от обыкновенного лондонского джентльмена… Рассказ из сборника «В паутине преступлений».