Из собрания детективов «Радуги». Том 1. - [7]

Когда Бони постучал в дверь его трехкомнатного домика, доктор Эдвин Морли ответил голосом зычным и грубым, как у старого погонщика волов:

— Входите и будьте прокляты!

Бони открыл забранную сеткой от мух дверь и вошел в коридор, освещенный лишь из передней комнаты. Войдя в нее, он, к своему изумлению, увидел ковры, полки с книгами по стенам, удобную мебель и льющие мягкий свет масляные лампы под абажурами.

Длинноногий человек, удобно расположившийся в глубоком кресле у столика с графином виски, сифоном и стаканом, не добавил ни слова к своему странному приветствию. Остановившийся в дверях Бони встретился взглядом с устремленными на него светло-карими глазами и на ходу переделал заготовленную фразу:

— Извините за вторжение, сэр. Я инспектор по уголовным делам Наполеон Бонапарт. Вы доктор Морли?

— Он самый. Садитесь.

Бони воспользовался приглашением. Доктор Морли рассматривал его с пристальным вниманием опытного диагностика. Начав с белых парусиновых туфель, он медленно скользнул взглядом по выглаженным форменным брюкам и заправленной в них шелковой рубашке, отметив смуглость лица и рук и неожиданную, пронзительную голубизну глаз этого полуаборигена.

— Я остановился в гостинице, — сказал Бони. — Полчаса назад из Уиндема прибыл грузовик, водитель которого сообщил, что обнаружил констебля Стенхауза мертвым в его машине в девяноста милях отсюда. По его предположению, констебль был убит трекером, который скрылся. Я бы очень хотел, чтобы вы отправились вместе со мной к месту происшествия для установления причины смерти Стенхауза. Мне известно, что вы больше не практикуете, однако я все же прошу вас об этом одолжении.

— Возьмите стакан из серванта и плесните себе виски, — велел доктор Морли, после чего уставился в потолок с выражением смертной скуки на лице. — Я так и знал, что Стенхауза рано или поздно прикончат, — сказал он. — Хороший полицейский, но не слишком хороший человек… Так вы говорите, труп в машине на Уиндемской дороге? Гм, не знаю почему, но я думал, что Стенхауз где-то на юге, у самого края пустыни. А вы, значит, детектив, инспектор?

— Совершенно верно. Я уже сообщил обо всем начальнику полиции в Уиндеме — ему легче связаться со штабом управления в Бруме. Из Уиндема передали, что судебно-медицинский эксперт сейчас в Дарвине. К сожалению, до места происшествия нельзя добраться на самолете.

— А дорога туда адская, — проворчал Морли, — хуже во всей Австралии не сыщешь. Наш край — самый заброшенный, самый малоосвоенный на континенте, зато здесь самый здоровый климат, самые богатые залежи минералов и много чего еще… Ну ладно, похоже, мне и впрямь придется съездить поглядеть на покойного констебля Стенхауза. Как будем добираться?

Бони улыбнулся.

— Я реквизировал машину Рамсея, — сказал он и добавил после паузы: — Через его доверенного, известного под кличкой Гунн. А повезет нас Ледлоу, водитель грузовика. Сейчас они загружаются бензином и запасными покрышками.

— Возьмите пару подушек, чтобы не так трясло дорогой, — посоветовал доктор. — И плащ, если он у вас есть. Перед рассветом холодает. Я захвачу свою дорожную сумку и кое-какие мелочи. Когда-то я был покрепче и обходился без них, а теперь не могу. Изнежился.

Бони вернулся в гостиницу, где раздобыл подушку и дождевик. На темной улице он нашел машину и с ней Сэма и еще двоих мужчин. Дэйв Бандред, почтмейстер, наткнувшись в темноте на Бони, сообщил:

— Сержант Букер из Уиндема просил передать: хорошо, если бы вы остались на месте происшествия до прибытия констебля Ирвина. Он выехал из Уиндема раньше, чем была отправлена телеграмма. Добираться ему, конечно, дальше, зато с того конца дорога лучше.

— Можем трогаться, инспектор, — сказал Сэм Ледлоу. Однако им пришлось еще минут пять подождать доктора, который явился с полными руками клади. Бони взял у него большую и тяжелую дорожную сумку и поставил в машину, а доктор тем временем устроился на заднем сиденье, обложившись подушками.

— Надеюсь, у нас имеется запас продуктов? — осведомился он.

— А как же, — откликнулся Сэм. — Гунн об этом позаботился.

— И достаточно чая, сахара, воды и бензина? — не унимался доктор.

— Да, и даже бутылка рому к чаю, док, — успокоил его Гунн.

Сэм, вся одежда которого по-прежнему состояла из промасленных шорт, втиснулся за руль. Тщедушный Гунн уселся рядом. Бони расположился на заднем сиденье, и путешествие началось. Фары вспороли тьму, и тени углубили рытвины и ухабы на петляющем между домов проселке, громко названном улицей. Бони сразу же проникся благодарностью к доктору за совет взять подушку, ибо у Рамсеева драндулета, похоже, напрочь отсутствовали рессоры.

Тряска продолжалась всю ночь, и к рассвету Бони сполна изведал прелести того, что австралийские карты именуют Большой Северной Дорогой. Но когда солнце уже собралось увенчать собой рождение нового дня, он был вознагражден великолепным зрелищем.

Небо на востоке окрасилось пурпуром. Склоны Черного хребта вспыхнули нежно-розовым светом. Вскоре пурпур посветлел, и небо приобрело медный оттенок. Медь горела все ярче, пока не превратилась в сияющее серебро; розовые горы подернулись багрянцем, и, когда встало солнце, багрянец исчез, сменившись серо-зелеными тонами.