Из смерти в жизнь… От Кабула до Цхинвала - [54]

Вместе с местными милиционерами мы провели операцию в населённом пункте Губден. Там находился районный центр ваххабизма (экстремистское религиозное течение. — Ред.).

Прошла информация, что сюда начали просачиваться боевики. Чтобы предотвратить возможные провокации, приняли решение заранее обезвредить лидеров местных ваххабитов. Милиционеры накануне вычислили дома тех людей, которых надо было задержать. Каждому нашему отряду дали по два-три милиционера, которые указали нам эти адреса. В 4.55 утра мы должны были подойти каждый к своему дому. Ровно в 5.00 утра все одновременно должны были зайти в мужскую половину каждого из этих домов и выхватить нужного нам человека. Но при любом стечении обстоятельств в 5.05 мы все должны были обязательно выйти из домов.

Операция прошла отлично. Утечки информации об операции не было. Выехали мы тихо и незаметно. Всего захватили одиннадцать человек, двое из которых оказались серьёзными фигурами, а остальные — лидерами местного значения.

И как раз тогда в сложную ситуацию попал сводный отряд дагестанской милиции в селе Ванаши-Махи. Наш «Тайфун» срочно отправили в тот район на помощь милиционерам.

Об этом необходимо рассказать особо. Дело было так: дагестанские милиционеры вошли в село, расположились в его центре и решили попить компот — нашли время и место! Боевики за всем этим какое-то время просто наблюдали, и затем, естественно, атаковали их. В этом бою около десяти милиционеров погибли, более двадцати были ранены.

Необходимо было вывести милиционеров из Ванаши-Махи. С этой целью одна группа нашего отряда «Тайфун» двинулась по ущелью в сторону села.

Другой группе отряда «Тайфун», которой командовал я, и спецназу ГУИН из Курска была поставлена задача взять господствующую высоту, метров шестьсот вверх. Мы стали подниматься, разбрасывая вперёд и вокруг гранаты из подствольников, чтобы создать перед собой зону безопасности. Таким способом постепенно боевиков мы оттеснили. Мы заняли высоту и, как могли, окопались в щебёнке, зная, что к семи вечера нас должны были сменить.

Перед нами эту же высоту пытались занять бойцы из краснодарского отряда ГУИН. Боевики с высоты их обстреляли. Потерь у наших не было, только одному нашему бойцу пуля попала в мушку автомата.

Вся это местность — сплошные горы с ущельями. Склоны самой высоты покрыты кустами-колючками и мелкими камнями. Сверху всё хорошо просматривалось, поэтому незаметно боевики подойти могли только ночью. Массовой атаки мы не ожидали, но отдельные боевики могли подобраться. Так и произошло, когда на следующий день после нас позиции на высоте занял курский отряд ГУИН. К ним незаметно подобрался боевик, и в бою тогда погиб Михаил Токарев. Посмертно его наградили орденом Мужества. А самому боевику удалось уйти.

Для родителей это было страшным ударом. Трагедия усугубилась тем, что за год до этого в Курске, пытаясь спасти утопающую женщину, погиб его брат Александр Добротворцев. Таким образом, оба брата погибли, а больше детей в семье не было…

Ночью боевики вполне могли нас атаковать. Что творилось дальше в «зелёнке» (густые заросли. — Ред.), было непонятно. Мы видели «вертушки» (вертолёты. — Ред.), которые вечером пролетели над нами дальше вперёд в сторону Кадара и высадили десант. И потом всю ночь мы слышали звуки сильного боя как раз с того направления. Стрельба то разгоралась, то затихала. Скорее всего воевал десант, который высадили с вертолётов. Мы переживали, потому что стрельба продолжалась очень долго, и предполагали, что нашим там приходится несладко.

Сверху нам было видно, как выходили дагестанские милиционеры: досталось им крепко, шли еле-еле, вид у них был побитый.

А в шесть часов вечера начался проливной дождь. Одеты мы были легко, на себе был только боекомплект. Ни плащей, ни палаток, ни еды…

Я запрашиваю командиров: «Когда нас сменят?». А мне отвечают: «Нет такой возможности». Часам к одиннадцати вечера стало так холодно, что передать словами это просто невозможно! Вся одежда промокла насквозь. И сейчас я помню, какой мукой казались нам эти долгие часы под проливным дождём без всякой возможности где-либо спрятаться или согреться! Нескончаемая пытка в течение многих часов с прилипшей к телу ледяной мокрой одеждой!.. Мы с Колей Евтухом пытались одежду повесить над собой на колючки. Ничего не помогало. Тогда мы троих ребят направили вниз, чтобы они разжились в штабе хоть парой бутылок водки или спирта, — хоть как-то согреться. Это было тоже очень непросто: ночью спускаться по осклизлым от дождя камням, а потом снова взбираться с каким-то грузом в гору. Но нам не приходило даже в голову, когда мы посылали ребят, что в этом нам могут отказать! Вы не поверите: нам-таки отказали… Водку в штабе не дали, да ещё и послали куда подальше.

Когда мы на следующий день спустились, то узнали, что штабисты сами квасили постоянно, водка-то у них была. Не хочется думать о людях совсем плохо: наверное, они просто не поверили, что мы были на грани, что реально замерзали! А под утро нас тряс такой колотун, что я думал, что от переохлаждения мы тут все разом и окочуримся. Но чудны дела Твои, Господи! После такого… у нас никто даже не заболел. Тут невольно проводишь параллели с Великой Отечественной. Фронтовики рассказывали: было всё — обморожения, ранения, но гриппом и ангиной не болел никто. Каждая клеточка организма в такие моменты включала все свои защитные силы, отвечая на состояние стресса, в котором находился боец.