Из смерти в жизнь… От Кабула до Цхинвала - [53]

Вторая чеченская военная кампания

Тем, кто находился на переднем крае, приказы командования нередко казались безрассудными. Часто таковыми они и являлись. Но приказы не обсуждают, а выполняют… И ценой нечеловеческих усилий и огромных потерь бойцы всё-таки выполняли поставленную задачу. Вечная память павшим, честь и слава живым!

Штурм Комсомольского

С Героем России полковником Алексеем Николаевичем Махотиным из Санкт-Петербургского отряда спецназа Министерства юстиции «Тайфун» мы познакомились несколько лет назад. Мы нередко встречались с ним на спортивных соревнованиях, посвящённых памяти погибших бойцов отряда «Тайфуна». Отряду пришлось участвовать в самых значимых событиях Первой и Второй чеченской военных кампаний. «Тайфун» штурмовал Грозный в декабре 1994 года, освобождал Дагестан в августе-сентябре 2000 года. И никогда бойцам отряда не забыть трагические события марта 2000 года, когда они оказались в самом пекле боёв в селе Комсомольское. Тогда ещё подполковник Махотин командовал сводным отрядом Минюста, который наступал на позиции боевиков на самом опасном направлении — вдоль реки Гойты. За две недели кровопролитных боёв сводный отряд из ста человек потерял десять погибшими и более двадцати ранеными, но задача была выполнена.

Рассказывает Герой России, полковник Алексей Николаевич Махотин:

— В августе 1999 года командир нашего Санкт-Петербургского отряда спецназа Министерства юстиции «Тайфун» ушёл в отпуск. Я остался за него исполнять обязанности командира отряда.

Шестнадцатого августа я должен был ехать в Воронежскую область — маме исполнялось семьдесят лет. И тут пятнадцатого числа приходит телефонограмма: «В течение суток экипироваться и прибыть в Москву на аэродром Чкаловский для отправки на Северный Кавказ». Мы со вторым замом решили тянуть жребий, кому ехать. Ехать хотели и он, и я, но кто-то из нас должен был остаться на базе отряда в Санкт-Петербурге. Повезло мне. Но если бы даже жребий выпал ему, я бы всё равно поехал сам. Воспользовался бы своим служебным положением, отменил бы и демократию, и результат жеребьёвки.

Причины такого моего рвения можно было отыскать в недавнем прошлом. Дело в том, что я в Первую чеченскую кампанию был в Чечне в составе питерского СОБРа (специальный отряд быстрого реагирования милиции. — Ред.), и после её окончания у меня осталось ощущение какой-то незавершённости.

После Первой кампании всё тяжёлое оружие, скопившееся в от ряде «Тайфун», сдали на склад — мы же не армия. Остались только автоматы, ручные пулемёты Калашникова и снайперские винтовки. Хорошо ещё, что подствольников (ГП-25, подствольный гранатомёт автомата Калашникова. — Ред.) было много, почти у каждого второго. Они нас потом здорово выручили.

К середине августа 1999 года изо всех подразделений Минюста в Дагестане собрали человек четыреста. После того, как туда прибыли мы, нас с ещё двумя отрядами отправили в Хасавьюрт. И мы разместились в тюрьме. Обстановка в округе была неспокойная, здесь проживало много чеченцев-акинцев, которые при случае могли бы сыграть роль пятой колонны. Тут мы начали переживать: «Вот как нам не повезло, не придётся участвовать. В тюрьме этой всё самое главное просидим».

До нас тюрьму охранял только волгоградский отряд спецназа ГУИН (Главное управление исполнения наказаний Министерства юстиции. — Ред.). На усиление прислали наш отряд и отряд из Тулы. Волгоградцы разместились в административном здании, но больше места там не было. Можно, конечно, было расположиться во дворе, под навесом — погода стояла тёплая. Комизм ситуации был в том, что так или иначе одному из отрядов доставались только тюремные камеры. Нам выпал жребий выбирать. Естественно, что мы выбрали навес во дворе. Тульские ребята заняли камеры. Только тот, кто работает в системе ГУИН, может по-настоящему оценить, что для нас это значило. Смеялись все от души. Как гласит русская народная пословица: от тюрьмы и от сумы не зарекайся.

В тюрьме было несколько сотен заключённых. Мы должны были оборонять этот объект, чтобы предотвратить возможные попытки боевиков освободить своих. Наверняка среди заключённых были не только обычные уголовники, но и пособники боевиков. Но если бы пришлось оборонять тюрьму в случае нападения, это было бы очень сложно, ведь совсем рядом находились жилые дома и сады.

По мере возможности мы укрепили въезд мешками с песком, на крыше оборудовали огневые точки, но понимали, что в случае нападения держать эту тюрьму нам было бы очень тяжело по объективным причинам: не приспособлена она была для обороны от нападения извне. Поэтому, когда поступил приказ выдвигаться в сторону гор, покинули мы это место без сожаления.

Сначала отправили нас в село Шамхал, потом в Карабудахкент, где компактно проживают кумыки. Боевиков к себе кумыки не пустили. Собрали ополчение, которое с карабинами СКС (самозарядный карабин Симонова образца 1944 года. — Ред.) выставило оцепление. Да и милиция там работала очень эффективно.

Нас они встретили очень радушно, разместили вместе с ещё несколькими отрядами в школе. Глава администрации села дал задание жителям близлежащих домов кормить нас. Помню, какие огромные кастрюли борща с мясом они приносили нам! А ещё, когда попросили дать возможность помыться (жарко ведь, лето), так они для нас воду грели, помогали во всём… В общем, отнеслись к нам уважительно, как к своим защитникам.