Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью - [71]

Второй номер нервно протирал тряпочкой длинные патроны и аккуратно складывал их в трофейный деревянный ящичек.

Нелюбин мельком взглянул на сосредоточенное лицо бронебойщика, на всю его скорчившуюся, сгруппировавшуюся над прикладом бронебойки фигуру и подумал: уж этот точно не из интендантов.

Внезапно танки, сделав по два-три выстрела, начали пятиться и вскоре исчезли за лесополосой и в балках.

— Что-то мудрят фрицы, — послышалось в траншее.

— Может, боятся, что мы мин накидали?

— Вряд ли. Ихние саперы всю ночь по нейтралке ползали.

Ночью через Днепр на плацдарм причалило несколько плотов. На них прибыла батарея 45-мм противотанковых орудий и рота тяжелых полковых минометов калибра 120 мм, которая расположилась в одном из оврагов. А батарею «сорокапяток» пришлось размазать по всей подкове обороны батальона, по два ПТО на каждую роту.

И сейчас артиллеристы все еще копошились на своих позициях.

О прибытии артвзвода Нелюбину доложил Звягин.

— Почему сразу не разбудил? — забранился Нелюбин на связиста, который теперь исполнял обязанности и ординарца тоже.

— Не хотел тревожить.

— Не хотел он тревожить… Я пока что не на генеральской должности.

Звягин усмехнулся и ничего не ответил. Усмешка Звягина не миновала внимательных глаз Нелюбина, и тот хотел было прочитать подчиненному очередную мораль. Но тут в траншее появился лейтенант с черными кантами, и ротный сразу догадался, кто это.

— Командир огневого взвода Второй батареи лейтенант Безуглый, — представился артиллерист.

— Командир штурмовой роты старший лейтенант Нелюбин. — И подал лейтенанту руку. — Как устроились?

— Да вот, устроились. Вроде успели.

— Запасные есть?

— Есть.

За спиной лейтенанта маячил ефрейтор с катушкой телефонного провода и потертым, видавшим виды ящиком телефонного аппарата.

— Я думаю разместить свой НП совместно с вашим, — сказал лейтенант и посмотрел в предполье. — Видимость здесь хорошая. И с вами увязывать легче будет.

Храбрый малый, мысленно похвалил Нелюбин лейтенанта.

Поговорили о маневре танков.

— Что бы это могло означать? — спросил лейтенант. — Почему они отменили атаку? Как вы думаете?

Со стороны города, с северо-запада, послышался вибрирующий гул моторов. Он нарастал с каждым мгновением. И вскоре и Нелюбин, и лейтенант-артиллерист, и штрафники, молча курившие в ячейках неожиданные, словно богом посланные им перед боем цигарки, поняли разом, почему немцы отменили танковую атаку.

— Убрать оружие! — скомандовал Нелюбин.

Лейтенант какое-то время смотрел на горизонт расширившимися глазами. Резко обернулся к связисту и приказал:

— Карпухин, живо подключи меня к Малюгину.

Как только косяк «лаптежников» подлетел к плацдарму, из немецких окопов в небо одновременно взвились красные сигнальные ракеты. Ракет было необычно много, больше десятка, и все они полетели в сторону траншеи ОШБ, обозначая правильную «подкову» обороны плацдарма.

— Звягин! А ну давай нашу ракетницу! Пали красными! Веером, в сторону немцев! Давай, ектыть, живо!

В березняке, после рукопашной схватки с минометчиками, Звягин подобрал ракетницу и сумку с зарядами. Были там и патроны с красными метками.

Звягин побежал по траншее, через каждые десять шагов выпуская в сторону немецких окопов у лесополосы по ракете.

Пикировщики разделились на пары и, долетев до лесополосы, начали почти отвесно падать вниз. Пикировали они с включенными сиренами. Сверху немецкие пилоты, конечно же, хорошо просматривали траншею батальона. Но то ли выпущенные Звягиным красные сигнальные ракеты сбили их с толку, то ли остатки тумана и утренних сумерек мешали хорошенько прицелиться, но первый сброс они сделали, почти не причинив обороне плацдарма никакого вреда. Бомбы легли в предполье, ближе к немецким окопам. И тотчас оттуда, сквозь клубы дыма и гари, в небо взвились одна за другой еще две ракеты.

— Звягин, давай еще пару красных!

— Нет больше красных, старшой, — ответил Звягин.

— Давай зеленые! Хоть как-то собьем их с толку! Стреляй в сторону артиллеристов!

— А если их накроют? Нам, старшой, тогда прямая дорога под трибунал!

— Стреляй, говорю! Дальше фронта не пошлют!

Когда «лаптежники» сделали разворот и начали заходить в атаку, в небо взвились две зеленые ракеты. А дальше Нелюбин уже не имел возможности наблюдать за ходом событий. Земля задрожала, ноги начали разъезжаться, как на льду, и он, чтобы не искушать судьбу, уткнулся в угол окопа рядом со Звягиным. Потом был третий заход.

Еще рвались кругом бомбы и пикировщики на бреющем простреливали траншею из бортовых пушек и пулеметов, когда где-то правее, в стороне Второй роты, закричали:

— Танки!

Нелюбин поднял голову, ворохнул плечами, сбрасывая с себя куски глины, толкнул Звягина. Тот тоже резко вскинул голову, сверкнул из-под каски шальными глазами и начал зачем-то расстегивать поясной ремень. Потом быстро снова застегнул его и пересчитал гранаты, рядком сложенные в нише окопа.

Танки шли не одни. Следом за ними из-за лесополосы и из балок выползали бронетранспортеры. Пехота пока сидела в «гробах», за надежной бронезащитой.

На Третью роту шли четыре танка и штурмовое орудие. Одна «пантера», три длинноствольных T-IV с броневой защитой гусениц и, немного отставая от них, словно прячась за мощной броней, двигалась приземистая черепаха штурмового орудия.