Из рассказов летчика-испытателя - [2]
А она стоит совсем рядом. Ее голубовато-стальные контуры просматриваются сквозь редкую весеннюю поросль. Тихо. Очень тихо. Земля еще спит. Сегодня, сейчас ты должен поднять ее первый раз в небо. Сегодня день рождения новой машины. И не только машины, твой день рождения, день рождения всех, кто выпестовал ее. Но поднять ее должен ты. И ты будешь с ней один на один. А они все останутся здесь, на земле. И как бы они ни переживали, как бы они ни желали тебе успеха и ни тревожились, в конце концов они останутся здесь, а ты и она будете вдвоем там, в небе. Ты и она. Она — любимая их дочь — и ты, который любил ее еще до рождения. Это не первый твой подобный альянс, но все равно ты весь напряжен и внутренне тревожен. Нет, не страх это. Любовь к ней и к ним рождает эту тревогу...
Ну что ж, пожалуй, пора! Пока ты еще земной житель, но в мыслях ты уже в небе. Тебе все уже ясно и понятно. Почти все ясно! Почти все понятно! Тогда вперед!..
Земля, земля! Разматываются твои последние сантиметры. Вот ты убегаешь из-под колес, проваливаешься вниз и уходишь все дальше и дальше. И сразу все останавливается. Не заметно никакого движения. Повис, как вата, дым паровоза, да и сам паровоз остановился. И только ты пробегаешь мимо стоящих на месте облаков. Время, в котором ты сейчас живешь, идет совсем в другом темпе.
А вот и солнце. Здравствуй, солнце! Сегодня оно встретило тебя раньше, чем тех, кто остался внизу. Все вокруг окрасилось тончайшим золотистым светом. Даже к цвету неба примешали немного золотистого оранжевого тона. И земля сквозь этот золотистый вибрирующий свет выглядит теплой и немного дремлющей. Только ближе к горизонту полыхают желтым тревожным пожаром далекие озера.
Прости меня, солнце, что поворачиваюсь к тебе спиной. Так надо... А если смотреть в эту сторону, видно, как ночь убегает, но делает это неохотно.
Уходящий мрак окрасил все в фиолетово-синюю краску: и землю, и горизонт, и облака, и часть неба. Только высоко, значительно выше тебя, появляется передний край нового дня...
А теперь вниз. Мелькнули мимо ставшие ослепительно белыми вершины облачных нагромождений. Ниже, еще ниже. Лента шоссе, застывшие автомобили, застывшие в самых неожиданных позах пешеходы. Последние секунды отделяют тебя от земли. И вот уже серая лента бетона покорно ложится под колеса. Меньше скорость, и снова все задвигалось в своем обычном темпе. Поехали машины, пошли люди, поплыли облака...
Здравствуй, земля! Я снова вернулся к тебе. Ведь мы все покидаем тебя, чтобы вернуться. Обязательно вернуться.
Володе Нефедову посвящается...
Мы стоим, скорбно обнажив головы. Его друзья. Как-то не верится, что все это правда, что его уже нет, что все эти цветы принесены ему.
Познакомились мы в школе летчиков-испытателей. Как сейчас, помню его улыбку и румянец во всю щеку. Среднего роста, широкоплечий, он всегда приносил с собой веселье и желание узнать что-то новое — как в работе, так и в жизни.
Летал он — а летал он на самолетах послезавтрашнего дня — с блеском. Отдыхать любил с выдумкой, со сменой впечатлений.
— Сегодня суббота. Давайте махнем в Калинин, там поужинаем и переночуем, а в воскресенье весь день на Волге.
Или:
— Давайте встретим Первое мая в Крыму.
И мы, его друзья, заражались его энергией и включались в подготовку: писали списки необходимого, все, вплоть до мелочей. В дальние поездки выезжали всегда в 23.00, чтобы от Москвы отъехать по пустому шоссе и встретить рассвет нового дня в дороге, в движении.
Наша дружба окрепла в первой совместной поездке на юг.
Нас было трое: Володя Нефедов, Жора Мосолов и я. Это было почти семнадцать лет тому назад. Я вспомнил, что в ту поездку мы вели путевые записки. Найти их было почти невозможно, но я нашел.
И вот передо мной лежат наши записи. Они ничего или почти ничего никому не скажут. Никому, кроме Жоры и меня.
Какие-то мелочи, обрывки мыслей, штрихи вроде вот такого, записанного рукой Володи:
«5.05.52. 24.00. Приехали в Курск.
6.05.52. 1.40. На спидометре 21480 км.
Выехали из Курска. Паршивенькая гостиница».
И нарисован большой зуб.
Но мне дороги эти строки. Мы снова вместе.
В последний раз мы встретились с ним на медицинском пункте. Он уже прошел осмотр и торопился на вылет. Мы поздоровались, крепко пожали руки. Я не помню сказанных слов. В памяти остались только его лучистые, большие светло-голубые глаза...
Я сижу в кабине и готовлюсь к запуску двигателя. Володя уже в воздухе. Голос его, как всегда, спокоен. Слышны скупые слова его доклада:
— Двигатель остановлен. Обеспечьте посадку.
Голос руководителя полетов:
— Запуски двигателей прекратить, зарулить на стоянки, в воздухе отойти от точки.
С ним это уже случалось не раз. И все равно на земле все немного нервничают. Но все идет нормально. Вот показался его самолет. Он еще виден, как точка, но чувствуется, что его ведет твердая рука. Самолет снижается и уже отчетливо виден. Вот он уже на прямой.
— Молодец, Володя!
До земли 300, 200, 100, 50 метров.
— Ну, теперь он дома!
Все начинают заниматься своими делами.
Вдруг в наушниках резко, почти как крик:
— Управление!
У меня что-то обрывается внутри.
Один из программных текстов Викторианской Англии! Роман, впервые изданный в один год с «Дракулой» Брэма Стокера и «Войной миров» Герберта Уэллса, наконец-то выходит на русском языке! Волна необъяснимых и зловещих событий захлестнула Лондон. Похищения документов, исчезновения людей и жестокие убийства… Чем объясняется череда бедствий – действиями психа-одиночки, шпионскими играми… или дьявольским пророчеством, произнесенным тысячелетия назад? Четыре героя – люди разных социальных классов – должны помочь Скотланд-Ярду спасти Британию и весь остальной мир от древнего кошмара.
Повесть Владимира Андреева «Два долгих дня» посвящена событиям суровых лет войны. Пять человек оставлены на ответственном рубеже с задачей сдержать противника, пока отступающие подразделения снова не займут оборону. Пять человек в одном окопе — пять рваных характеров, разных судеб, емко обрисованных автором. Герои книги — люди с огромным запасом душевности и доброты, горячо любящие Родину, сражающиеся за ее свободу.
Главы из неоконченной повести «Под созвездием Рыбы». Опубликовано в журналах «Рыбоводство и рыболовство» № 6 за 1969 г., № 1 и 2 за 1970 г.
Александр Житинский известен читателю как автор поэтического сборника «Утренний снег», прозаических книг «Голоса», «От первого лица», посвященных нравственным проблемам. Новая его повесть рассказывает о Людвике Варыньском — видном польском революционере, создателе первой в Польше партии рабочего класса «Пролетариат», действовавшей в содружестве с русской «Народной волей». Арестованный царскими жандармами, революционер был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер на тридцать третьем году жизни.
Сегодня мы знакомим читателей с израильской писательницей Идой Финк, пишущей на польском языке. Рассказы — из ее книги «Обрывок времени», которая вышла в свет в 1987 году в Лондоне в издательстве «Анекс».
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».