Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - [92]

6. Протокол благоприятствует разоружению не более, чем Устав, которого вполне достаточно, чтобы защитить членов Лиги наций против агрессии одного из подписавших его. Он укрепляет возможную оппозицию государств, не подписавших его, возбуждая их «национальную гордость» против подписавших государств, обязанных объявить им войну, если они совершат агрессию.

7. Что касается эвентуальных санкций, то правительство его величества полагает, что «лучшим решением было бы дополнить Устав совместно с Лигой специальными соглашениями, отвечающими специальным надобностям», соглашениями чисто оборонительными, связывающими между собой непосредственно заинтересованные нации.

В заключение г-н Остин Чемберлен отверг протокол от имени Великобритании, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки и Индии.

Я перечислил здесь его аргументы, перенумеровав их для большей ясности. Никому не запрещено думать, что для британского правительства самым важным был аргумент, касающийся флота. Прочие возражения приводились лишь в дополнение, для эскорта, подобно тому как легкие суда конвоируют мощный линейный корабль. Во всяком случае, верно одно: убив протокол, Великобритания тем же ударом приговорила к смерти и разоружение. Как доказал это с неопровержимой логикой г-н Политис, как указывал на это я сам, нельзя добиться общего разоружения, не организовав безопасности. Нельзя требовать от разумных людей, отвечающих за других, находящихся на их попечении, отказаться от своих стен, от своих дверей, от своих запоров, не обеспечив им защиту хорошо организованной полиции.

И еще раз Франция, привыкшая мыслить мировыми категориями, что она доказала, провозгласив Декларацию прав человека, столкнулась с эмпирическим, прогрессивным и индуктивным мышлением англичан.

В тот же день, когда говорил г-н Остин Чемберлен, от имени Франции выступил г-н Бриан; он напомнил о том «почти неописуемом восторге», который охватил все сорок семь наций, представленных на Ассамблее, когда они рекомендовали протокол разным правительствам. «Я не думаю, – остроумно заметил он, – что, устанавливая на здании громоотводы, можко вызвать грозу». Он доказывал, что решительные действия Лиги наций были лучшим средством привлечь к ней те государства, которые в нее еще не входили. Он утверждал, что Лига не может заявлять о своем бессилии предотвратить войну, если только она не хочет вынести себе приговор. Нужно было обсуждать и усовершенствовать протокол, но не надо было его отвергать. В заключение г-н Бриан зачитал декларацию, в которой французское правительство заявляло о своей верности обязательному арбитражу, международной солидарности и провозглашало, что настало время для распространения принципов частного права на международные отношения. Чтобы достигнуть подобного поистине огромного результата, нужно было нечто большее, чем преходящий энтузиазм на словах: нужны были и горячая воля, и ощущение того, что настало время открыть новую эру и что по сравнению с этим трудности в достижении цели, вполне очевидные, не идут ни в какое сравнение с результатами, которых можно достичь. Нации, согласившиеся в силу статьи 16 Устава с принципом санкций, уже отступали перед последствиями своей смелости. Старая рутина, старая бюрократия возмущались. Франция соглашалась на улучшение протокола, лишь бы не отказывались от его намерений. Протокол погибал под бременем похвал. В Женеве не хоронят, здесь бальзамируют.

Г-н Шалойя от имени Италии присоединился к критике Великобритании и согласился с системой специальных соглашений. Япония попросила отсрочки для дополнительного изучения. Г-н Гиманс, подписавший протокол от имени Бельгии, присоединился к г-ну Шалойя. Последним взял слово г-н Гуани, представитель Уругвая, – он оказался наиболее стойким в своей вере в необходимость установления международного правосудия. «Мое правительство, – заявил он, – намерено остаться верным своим традициям и общественному мнению, господствующему в нашей стране, и еще раз заявляет здесь, что Женевский протокол, даже в том случае, если некоторые его статьи будут подвергнуты изменениям, представляет по своим основным принципам международную систему организованного мира, наиболее полную систему, которую народы смогут отныне использовать для упрочения своей безопасности и осуществления своего материального и морального разоружения, дабы положить начало новой эре согласия и счастья для человечества».

Докладчик г-н Бенеш опроверг главные возражения г-на Чемберлена, выступив в защиту протокола и обязательного арбитража, отметил прогресс, который представляет новый проект по сравнению с Уставом, и энергично и справедливо протестовал против теории, согласно которой предложенный текст отводил слишком большую роль военным санкциям. «Мы уточняем эти санкции, – говорил он. – Это так, но мы расширяем арбитраж, и разве ваши специальные соглашения обойдутся без военных санкций?» Учитывая мнение Совета, г-н Бенеш провел решение отложить до следующей Ассамблеи обсуждение заслушанных деклараций. С предвидением, которое грядущие события подтвердили столь ужасным образом, он говорил о том, как опасно оставлять Европу без точных гарантий после всех потрясений, которые были порождены договорами. «Я позволю себе, – сказал он, – указать на факты, значение которых мне кажется, так сказать, пророческим для будущего. Война разрушила в центре и на востоке Европы четыре больших империи, смела старые границы, породила десятки новых государств, низвергла династии, привела к социальным потрясениям, нарушила пути сообщения, денежные системы, выкорчевала господствующие классы и привела к невероятному скрещиванию и столкновению интересов различных государств, наций и классов. Война противопоставила в этих районах одни нации другим и создала проблемы невиданной сложности. Начиная с Финляндии на севере, (затем Балтийские республики, Польша и Германия, Чехословакия и Австрия, долина Дуная) и вплоть до Константинополя и Греции на юге – вот перед вами области, где могут возникнуть тысячи конфликтов, которые могут начаться сегодня с убийства пограничника или сорванного и растоптанного флага, а завтра легко превратиться в опустошительную войну». От имени всех этих стран г-н Бенеш требовал обязательного арбитража и принятия протокола. Он видел далеко. Если бы обязательный арбитраж был установлен до Судетского дела, достаточно было бы пустить его в ход – и не было бы необходимости во вмешательстве г-на Ренсимена.