Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - [9]
Кто станет отрицать, что когда Эдуард Эррио и его политические друзья из «Левого блока» выступили с критикой реакционнейшего «Национального блока» и стоявшего у власти с 1922 года правительства Пуанкаре, то в критике этой, хотя и недостаточной, было много справедливого и верного? Именно критика политики правительства Пуанкаре и выдвигаемая Эррио и другими деятелями «Левого блока» политическая программа, предусматривавшая резкое изменение и внутриполитического и внешнеполитического курса и проведение ряда реформ, и обеспечили победу «Левого блока» на майских выборах 1924 года.
Эта победа «Левого блока» и образование первого правительства Эдуарда Эррио были расценены современниками как крупное событие не только в жизни Франции, но и в политической жизни Европы. Это не была простая, столь частая в Третьей республике очередная смена кабинета, сводящаяся к персональным перемещениям, перераспределению министерских портфелей, но решительно ничего не менявшая в существе или даже форме проводимой политики. Нет, приход к власти «Левого блока» воспринимался как нечто необычное и новое. Он и ознаменовался необычными событиями: вынужденной, под давлением «Левого блока», досрочной отставкой с поста президента Александра Мильерана, справедливо считавшегося в то время одним из самых реакционных политиков, так сказать персональным воплощением антинародной, империалистической, антисоветской политики!
Правительство «Левого блока», начавшего с низвержения Пуанкаре и Мильерана, выступавшего как антитеза «Национального блока» и его реакционной политики, представало как правительство «нового курса». Совпадение во времени победы «Левого блока» на выборах и формирования правительства Эррио с образованием (несколько ранее – в январе 1924 года) первого лейбористского правительства Макдональда в Англии дало повод для шумных восторгов и громогласных заявлений о наступлении новой исторической эпохи, новой «эры демократического пацифизма», о коренном повороте во всей мировой политике. Сколько иллюзий, сколько надежд, пробужденных в сердцах легковерных или слишком доверчивых людей, сколько оптимистических предсказаний отражала на своих страницах французская левобуржуазная и социалистическая печать весной 1924 года!
И что же? Было бы неправильным, конечно, утверждать, что правительство Эррио ничего не сделало, ничего не выполнило из широкой программы реформ, преобразований, нововведений, из всех тех обещаний, которые так щедро раздавались во время избирательной кампании 1924 года. Достаточно напомнить хотя бы о том, что правительство Эррио возобновило нормальные дипломатические отношения между Францией и СССР, что являлось одним из наиболее популярных в массах программных обещаний «Левого блока» и что действительно стало крупным событием и французской и международной политики. В своих мемуарах Эррио старательно отмечает и подробно характеризует и все другие – гораздо меньшего значения – меры, которые удалось осуществить возглавляемому им правительству или его преемникам из «Левого блока». И все же даже Эррио не может скрыть в своих воспоминаниях огромного несоответствия между широкими обещаниями и их осуществлением на практике, между большими замыслами лидеров «Левого блока» и их воплощением в действительности.
С горечью, которую не уменьшили даже долгие годы, рассказывает Эррио о кратковременном пребывании «Левого блока» у власти, о возрастающих трудностях, которые он встречал на своем пути, о его агонии и бесславном конце. Правительство Эррио, так триумфально пришедшее – после майской победы на выборах и свержения Мильерана – к власти, продержалось всего лишь около года; пришедшие ему на смену другие правительства «Левого блока» – Пенлеве, Бриана оказались еще более кратковременными. Второе правительство Эррио продержалось лишь несколько дней, или, точнее говоря, даже несколько часов. В 1926 году, два года спустя после блистательной победы «Левого блока» на выборах и при том же составе палаты депутатов, который приветствовал избрание Эррио главою правительства, было образовано правительство Раймонда Пуанкаре – противника «Левого блока», и в это откровенно правое, реакционное правительство вошел в качестве одного из скромных министров Эдуард Эррио – бывший лидер растаявшего, самоликвидировавшегося «Левого блока».
В соображениях, высказываемых Эррио о причинах краха «Левого блока», есть несомненно много справедливого. Эррио с полным знанием обстоятельств дела указывает на то, что наибольшее сопротивление «Левый блок» встретил в области финансовой политики и что именно на этой почве начались его главные затруднения. С горечью и негодованием говорит Эррио о всевластии банкиров, финансовой олигархии в Третьей республике, о громадном влиянии банковских кругов на ход политической жизни. Эти признания Эррио имеют значение свидетельства, тем более важного и авторитетного, что оно исходит от бывшего главы правительства.
В суждениях Эррио о поведении политических партий и в персональных оценках есть также немало справедливого, немало метких характеристик – результат наблюдений зоркого глаза. Со скрытым, но все же явственно ощущаемым сарказмом, прикрываемым внешней благожелательностью, пишет Эррио о политической эквилибристике социалистической партии и ее лидера Леона Блюма. Рассказывая о двусмысленном поведении социалистической партии в дни кризиса «Левого блока» и комментируя одно из писем к нему Леона Блюма, излагавшего свой план преодоления кризиса, Эррио со сдержанной иронией справедливо замечает: «В подобных взглядах нельзя было усмотреть ничего специфически социалистического».
Эта книга о Людвиге Бетховене - великом композиторе и великом гражданине.В книге автор бессмертной Девятой симфонии предстает на фоне бурной событиями эпохи. Титаническая фигура Бетховена "вписана" в картину того подъема в Западной Европе, который был же провозвестником "весны народов", не случайно ознаменовавшейся триумфами бетховенских творений в Вене, Париже, Праге и других очагах революционных взрывов.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.