Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - [283]

Когда в половине шестого заседание возобновилось, Леон Блюм выступил с подтверждением своего утреннего заявления. Однако при этом вновь проявил свое недоверие правительству. Торез высказался в том же духе. Пио объяснил, почему он отдает свой голос за правительство; если левые не достигли между собой согласия по вопросу взятия власти, то незачем втягивать страну в авантюру. Деа высказался за национальное примирение и против гражданской войны, жестокой и в еще большей степени глупой. Он заявил о своем «чувстве нации»; он не хочет пролития драгоценной крови, крови французов; он отметил наличие в палате всеобщей воли к объединению в целях совместной конструктивной работы. Однако он упрекал правительство за проявление слабости, за применение дефляции, за то, что оно не сумело воспользоваться случаем и призвать партии к примирению. «Правительство действовало», – заявил Лаваль. – «Оно маневрировало», – ответил Деа, речь которого имела большой успех у левых. Герню питает некоторую надежду; он воздержится. Рюкар остался в оппозиции. Лаваль сказал несколько слов о суверенитете государства и обещал провести в жизнь постановления, которые ставятся на голосование. Результаты голосования были следующие: 351 – «за», 219 – «против», 29 воздержалось, 13 отсутствовало.

Обсуждение постановлений возобновилось в тот же вечер в пятницу, 6 декабря, в 9 часов. По правде говоря, утренний энтузиазм несколько остыл. Дискуссия относительно процедуры роспуска лиг вызывала резкие разногласия. Шовэн и Рюкар были настроены очень враждебно. Прения закончились к трем часам утра под шум показных угроз и проклятий Анрио, оговорок правых и части центра. Левые, ведущие за собой большинство, добились отражения своей точки зрения в постановлениях. Публика незамедлительно приветствовала надежду на примирение. Курс ренты повысился на два пункта. Долго ли продлится этот оптимизм?

7-го президент республики обратился ко мне со следующим любезным посланием: «Я не хочу дожидаться ближайшего заседания совета министров, чтобы сказать вам, как я ценю настойчивые усилия, которые вы предприняли в течение прошлой недели и которые столь способствовали вчерашней счастливой развязке».

IV. Парижский план (10 декабря 1935 года – 30 января 1936 года)

10 декабря 1935 года. Заседание совета министров. Председатель совета министров изложил нам результаты своей беседы с сэром Сэмюэлем Хором; он сделал ряд оговорок по поводу нефтяных санкций и стремился найти основу для соглашения. Он настаивал на необходимости уступок со стороны Англии в вопросе о Тигре[203], хотя этого не предусматривали предложения экспертов. Сэр Сэмюэль Хор выразил готовность изыскать возможности для нового соглашения, принципы которого было поручено определить экспертам. Он проинформировал английское правительство, которое в понедельник, 9-го, к шести часам вечера одобрило согласованные пункты, сделав оговорки по поводу существовавших затруднений.

Мирное урегулирование могло бы быть осуществлено на следующей основе: 1. Территориальный обмен: а) Тигре. Уступка Италии восточной части Тигре, ограниченной на юге рекой Гхева, а на западе – линией, проходящей с севера на юг между Аксумом (к Эфиопии) и Адуа (к Италии); б) исправление границ между областью Данакиль и Эритреей с тем, чтобы на юге остались Аусса и часть эритрейской территории, обеспечивающие Эфиопии выход к морю; в) исправление границ между Огаденом и Итальянским Сомали; д) Эфиопия получит в полную собственность выход к морю.

2. Зона экономической экспансии и заселения. Границами этой отводимой Италии зоны будут на востоке – измененная граница между Эфиопией и Итальянским Сомали, на севере – 8 параллель, на западе – 35 меридиан, на юге – граница между Эфиопией и Кенией. Внутри этой зоны Италия получила бы исключительные экономические права. Контроль за управлением в этой зоне осуществлялся бы (при сохранении верховной власти императора) органами, которым будет поручено проведение плана содействия Лиги наций. Италия пользовалась бы преобладающим, но не исключительным влиянием в этих органах[204].

Я подчеркнул, что ни одно решение не может быть проведено в жизнь: 1) без согласия негуса и 2) без согласия Лиги наций. Совет министров в принципе согласился с моими предложениями. Я указал на опасность такого рода прецедентов. «Это, – сказал я, – генеральная репетиция. Не следовало бы допускать, чтобы при случае нам предложили отдать Эльзас и сохранить Лотарингию». Я поставил вопрос, что произойдет, если Италия согласится, а негус откажется дать на это согласие. Лаваль не стал скрывать от нас, что в этом случае он не присоединился бы к нефтяным санкциям. Я подверг критике существо этого тезиса. Вокруг этого вопроса развернулась долгая дискуссия. Я отстаивал свою точку зрения, а также заявил протест против нападок тех, кто обвинял меня в том, что я хочу войны, так как защищаю права подвергнувшегося нападению государства. Лаваль делает вид или действительно находится под впечатлением итальянского блефа: Рим угрожает войной всему миру, если вмешательство не будет в его пользу. Я заявил, что не намерен поддаваться этому шантажу.