Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - [218]

Казалось, мы находились на грани немедленного разрыва. Я был удивлен, когда обстановка изменилась и внезапно наступила разрядка. Председатель совета министров согласился, чтобы в официальном заявлении было сказано только то, что проекты были одобрены большинством, и министрам-радикалам было позволено сделать особое заявление, текст которого я сразу же составил. «Что касается голосования проекта о роспуске парламента, то министры-радикалы оставили за собой свободу действий». К этой формулировке пришли не сразу. Кажется, она поможет разрешению опаснейшего осложнения.

3 ноября 1934 года. Заседание совета министров. В соответствии с принятыми формулировками улаживали вчерашний инцидент. Думерг удовольствовался утверждением его проекта большинством голосов и разрешил министрам сделать особое заявление. Марке представил свои соображения, которые я плохо понял; как обычно, он кажется мне довольно загадочным. Президент республики всех поздравил.

Неожиданно Думерг в категорическом тоне потребовал у Жермен Мартена представить проект трех двенадцатых (временного квартального бюджета) и тут же, безусловно, ради того, чтобы обезоружить меня, заявил, что готов подписать пакт о ненападении с русскими. Такая уловка была мне не по душе. Жермен Мартен пытался воспротивиться этому требованию, но безуспешно. Думерг спросил его: «Вы министр финансов или нет?» Я сразу обнаружил, что возник новый инцидент, грозящий очень серьезными последствиями. Жермен Мартен усиленно подчеркивал, что ему была поручена техническая сторона проекта и что политическую ответственность он с себя снимает. Я еще раз намерен был набраться терпения и ждать того момента, когда проект будет представлен совету министров для вынесения его на обсуждение палаты депутатов.

Маршандо изложил свои проекты о складах оружия.

В одном из дипломатических донесений сообщалось, что представитель «Солидаритэ франсэз» г-н Перрье якобы посетил Берлин и встретился там с сотрудниками «Дейче Альгемайне Цейтунг», рейхсвера, и в частности с неким г-ном Силексом. Вопрос об иностранцах, проживающих во Франции, встал довольно остро.

По марсельскому делу ведется следствие; тяжелое обвинение выдвигается против Систерона, который предстанет перед дисциплинарным советом, где будет рассматриваться вопрос о его отставке.

Мне казалось, что наступает политическое затишье. Но сообщение о решениях совета министров вызвало в палате депутатов и особенно в сенате бурю недовольства министрами-радикалами и главным образом мною. Речь Думерга, переданная по радио 3-го числа в 19 часов 45 минут, усилила озлобление, вызываемое теперь не столько проектом о праве роспуска, сколько сообщением о трех двенадцатых.

Думерг, по его словам, хотел обратиться к общественности до возобновления работы парламента, то есть до вторника, 6 ноября. Правительство выполнило первую часть своей задачи; он желал теперь восстановить его авторитет; он нападал на парламент, критиковал конституцию, в которую собирался внести изменения; он разоблачал Общий фронт социалистов и коммунистов и высмеивал его попытки защитить сенат. Думерг не хочет прибегать к роспуску парламента. «Но, – заявлял он, – я без колебаний воспользуюсь этим правом, если вопреки моим надеждам мен я вынудят к этому». Чтобы избежать обструкции, он будет просить парламент сразу же после возобновления сессии утвердить несколько временных месячных бюджетов; народ мог бы утвердить его проекты путем новых выборов. Затем Думерг прокомментировал свои проекты, представив их как воплощение самого последовательного республиканского духа, подверг критике роль, отводимую в конституции сенату, разъяснил свои намерения относительно утверждения бюджета и статута государственных служащих. Речь была составлена искусно. Думерг льстил публике, заверял ее, что он стремится укрепить демократический строй и не допустить установления личной власти. Основной софизм его аргументации, так как фактически председатель совета министров и президент республики приобретали неограниченное право роспуска парламента, прикрывался заверениями в преданности порядку. Думерга явно вдохновлял призыв 1851 года. Речь его заканчивалась патетическими словами о его личном положении, преклонном возрасте и взволновавшим всех напоминанием о жертвах войны и перемирии 11 ноября. Несомненно, те, кто хотел защищать республиканские принципы против этой в общем демагогической и, во всяком случае, довольно ловкой инсценировки, подвергались серьезному риску потерять популярность. Думерг снова отклонял всякий компромисс.

Я не колебался. Я считал, что я сделал все, чтобы избежать этого кризиса, и не видел другого выхода, кроме своей отставки. В воскресенье, 4-го числа, после беседы с Маршандо и Жермен Мартеном, я сообщил о своем решении президенту Лебрену, который на этот раз не пытался меня разубедить и, кажется, понял меня. Хотя он воздержался от сколько-нибудь определенного одобрения моего намерения, но, во всяком случае, и не возражал.

Воскресенье, 4 ноября. Совещание министров-радикалов. Зашедший на минуту Жермен Мартен сообщил нам, что он не подаст в отставку, а направит председателю совета министров письмо, где заявит, что считает его ответственным за создавшееся положение. Мы долго совещались. Мои коллеги пытались найти возможность избежать решения, столь чреватого серьезными последствиями. Но в конце совещания мы пришли к единодушному мнению о необходимости этого решения и постановили сообщить о нем во вторник утром, на заседании совета министров.