Из Парижа в Париж - [18]

Жерар невозмутимо насвистывал известный мотивчик. Мне не хотелось смотреть в его сторону. Поезд неотвратимо приближался к итальянской границе.

Вагон дернуло, и он остановился. Я сидела, не двигаясь. В коридоре раздавались уверенные шаги, каждому из них соответствовал гулкий удар моего сердца. Они замерли у двери нашего купе. Прежде чем она успела открыться, я почувствовала, как на меня навалилось нечто невообразимо тяжелое. Господи! Это был Жерар. Он неистово целовал меня в губы, я оцепенела от неожиданности.

Дверь со скрежетом распахнулась. После секундной заминки моего слуха достигла длиннейшая тирада на итальянском языке, за ней последовало сдавленное хихиканье и хлопок закрываемой двери.

Я начала что-то соображать и первым делом отпихнула Жерара, который не собирался прерывать столь уместное занятие. Его руки лежали у меня на плечах, глаза смеялись.

— В чем дело, дорогая, я перестал тебе нравиться? — его манера имитировать итальянский акцент могла рассмешить мертвеца.

Через две минуты поезд снова был в пути, а мы безудержно хохотали. Я сообщила Жерару, что его способ прохождения французского паспортного контроля понравился гораздо меньше, чем итальянского. Он запер дверь и склонился ко мне. Кажется, этот мужчина действительно понимает меня с полуслова!

По дороге в Милан Жерар показал мне свою Италию. Я бывала здесь раньше, но всегда ограничивалась типичной экскурсионной программой и деловыми контактами. На сей раз все оказалось совершенно иначе. Жерар таскал меня по узким грязным улочкам, поперек которых висели веревки с бельем. Их жители не разговаривали спокойно — они кричали, размахивая руками, так что невозможно было понять, ругаются они или мирно обсуждают прогноз погоды на завтра.

В любом городке Жерар умел отыскать самую лучшую пиццерию и погребок с самым вкусным вином; повсюду пытался разговаривать по-итальянски, что приводило в восторг местное население.

Почему он так хорошо ориентируется в этой стране? Когда и при каких обстоятельствах бывал здесь? С кем? Этот последний вопрос интриговал больше всех остальных, но я боялась задать его, Жерар был слишком честен, чтобы соврать, а правда могла оказаться не очень-то приятна. Я успела привыкнуть к нему, и мне совсем не хотелось огорчаться и разочаровываться. Ревность к прошлому — глупейшая штука, но я знала, что понимание этого не сможет мне помочь.

Веселясь и давая уличные концерты, ни о чем друг друга не спрашивая и зная, что скоро увидимся со своими детьми, мы приближались к Милану.

Я старалась не думать о встрече с отцом Люси, — ребят, несомненно, следовало искать у него. Я давно не видела Луиджи, и он был мне не интересен. Следовало ли появиться у него вместе с Жераром или одной? В первом случае он мог решить, что я демонстрирую ему своего кавалера, а значит что вовсе не скучаю после нашего развода; во втором — возомнить о себе Бог знает что (например, я жить без него не могу и приехала мириться). Я махнула на все рукой — будь, что будет! Сейчас главным для меня был Жерар — мне всегда будет хорошо, лишь бы он оставался рядом!

Я поймала себя на этой мысли и испугалась. Подобная привязанность — самая опасная форма зависимости. Я привыкла быть хозяйкой своих мыслей, тела, чувств. Так мне было легко, с этим состоянием совсем не хотелось расставаться. А расстаться с Жераром? Мне стало страшно — это было бы похоже на собственную смерть.

Глава 10 Милан

Мы добрались до Милана к вечеру и без труда разыскали дом Луиджи. Мой бывший муж жил в одном из самых престижных районов.

Я нажала на кнопку звонка. Открывать нам не торопились, но я не особенно волновалась — ведь Жерар был со мной. Подъезжая к Милану, я все-таки начала нервничать — я не видела отца Люси более трех лет. К тому же дочь должна была нас опередить; кто знает, каким образом складываются ее отношения с Луиджи и как это может отразиться на моей встрече с ними обоими? Чувствуя мое беспокойство, Жерар объявил, что отправиться со мной «на всякий случай», и мое волнение сразу утихло. Судя по всему, это я использовала его, а не он меня, в отличие от всех его предшественников.

Наконец дверь приоткрылась. Я сообщила горничной свое имя. Юная итальянская красотка выслушала меня, не удостоив взглядом, но зато томно поводя огромными карими глазами в сторону моего спутника. Она неторопливо удалилась, покачивая бедрами, чересчур мощными для ее максимум восемнадцати лет, но скоро появилась вновь и провела нас в просторную гостиную.

Не успели мы опуститься в глубокие современные кресла, как в комнату буквально влетел Луиджи. Его чрезмерное воодушевление не могло скрыть растерянности от столь неожиданного визита.

Я представила мужчин друг другу, обозначив Жерара в качестве отца Люка — приятеля Люси. По моим расчетам, Луиджи должен быть в какой-то степени в курсе этой ситуации — не могла же наша с ним дочь скрыть от своего отца те обстоятельства, при которых оказалась в его доме.

Мне не терпелось расспросить Луиджи о детях, но он не давал вставить слова, изъявляя необузданный восторг по поводу моего появления. Словоизвержение продолжалось и во время обеда — мы с Жераром были препровождены в столовую через несколько минут после прихода. Я решила задать все свои вопросы, как только Луиджи немного угомонится. Пока приходилось довольствоваться молчанием и прекрасно приготовленными блюдами, что позволяло заодно и наблюдать за окружавшими людьми и обстановкой.