Из одного металла - [31]

— Ищи танк с башенным номером триста двадцать пятый! Там тяжело ранило механика-водителя. Замени!

Машина с башенным номером «325»... Попробуй-ка найди ее в этой сумасшедшей обстановке! Тут и там горят танки. Наши и немецкие. Ночь с разных направлений густо прошивают раскаленные снаряды и пулеметные трассы. Все вокруг движется, грохочет, лязгает гусеницами.

Перебегая от воронки к воронке, Петр через четверть часа наткнулся на сгрудившиеся автомашины. Они все горели и около них суетились люди. Еще издали Петр услышал голос начальника штаба бригады, громко отдававшего команды. Бросился на этот голос.

Начальник штаба узнал Трайнина, окликнул его: — Трайнин?! Ты почему один? А где твой танк? — Сожгли его, товарищ полковник, — доложил Петр. — Корниенко с Ляховым в другой перебрались.

— Постой, старшина, — перебил его начальник штаба. — Тут вот какое дело... Видишь, как нас пощипали? Подкралась, сволочь, самоходка, вон та, — кивнул головой на что-то глыбообразное, чернеющее метрах в двухстах в стороне, — и — едва ль не в упор... Все машины зажгла. Мы ее потом тоже связками гранат успокоили... Но сейчас речь не о том. У нас «Даймлер-Бенц» в целости остался. Трофейный. Водил его один сапер. Но его убило. Другие водители никак не могут завести эту коломбину. Может, ты попробуешь, а? Нам сейчас эта машина вот так нужна! — Начштаба бригады чиркнул себе по горлу ребром ладони. — Знамя бригады, документы штабные. На чем-то надо вывозить. Ты в автомашинах разбираешься? Или только в танках?

— До войны я начальником автохозяйства в совхозе был, — пояснил Петр.

— Да ну?! — откровенно обрадовался начштаба. — Тогда тебе и карты в руки! Идем к этому чертову «бенцу!» — И первым поспешил куда-то в сторону. Трайнин последовал за ним.

«Даймлер-Бенц» имел довольно мощный двигатель. Петр это сразу понял, когда взглянул под капот.

— Ну что? — с надеждой спросил начштаба. — Совладаешь?

— Мотор в порядке, — кивнул Петр. Полез в кабину, разобрался, что к чему. И уже увереннее заявил:

— Справлюсь!

Полковник тут же приказал находившимся у машины капитану медслужбы Власенко и одному из писарей грузить в «Даймлер-Бенц» штабное имущество, а сам, разложив на капоте карту и подсвечивая из рукава фонариком, пояснил Петру:

— Ваша задача — прорваться вот сюда. Там наши. Держитесь вдоль этой реки. — Сложил карту, сунул ее в планшетку. Положил руку на плечо Трайнина, сказал: — С тобой поедут капитан Власенко и писарь. Возьмите автоматы, побольше гранат. Лучше, конечно, проскочить без шума... И действуй понахальнее. Машина-то трофейная, глядишь, и примут за свою... И помни, старшина, великое дело тебе поручаю. Сам знаешь, что такое Знамя. Все, езжайте! А то, чего доброго, снова какой-нибудь фашист сюда прорвется. Вон ведь, гудят со всех сторон, сволочи! Видимо, теснят наших...

Действительно, где-то уже неподалеку ревели на высоких нотах (Петр отличал их по специфическому, с подвыванием, звуку) моторы вражеских танков и самоходок. Фашисты все плотнее сжимали кольцо окружения вокруг истекающей кровью бригады...

Расчет начальника штаба бригады оказался точным: машину гитлеровцы действительно приняли за свою. Да Петр до этого подметил: в ночи, где гудели вражеские танки, нет-нет и помигивали фары — две длинные и одна короткая вспышка. И понял: фашисты во избежание столкновения со своими так распознают друг друга. И когда проезжали между двумя медленно ползущими «тиграми», просемафорил фарами — «свой!»

Ехали медленно, опасаясь угодить в воронку, и минут через двадцать поняли: прорвались! Гитлеровцев больше не встретили. Бой грохотал позади. Вздохнули с облегчением. Сориентировались. И, выйдя на дорогу, прибавили скорость...

А бригада вырвалась из окружения лишь к рассвету. Вырвалась с большими потерями, оставив на поле боя двадцать один танк! Но — вырвалась!

Бои в районе Подберезья продолжались еще двое суток. На этот раз преимущество в силах было уже на нашей стороне. К тому времени к селу подтянулись советские стрелковые части, да и 150-я бригада несколько оправилась от понесенных потерь — благодаря самоотверженному труду ремонтников в строй было возвращено 12 поврежденных танков. Одну из отремонтированных тридцатьчетверок получил и экипаж лейтенанта Корниенко.

Петр Трайнин принимал от ремонтников этот танк с особым чувством. Во-первых, это была та самая машина с башенным номером «325», которую он искал, да так и не нашел во время тяжелого ночного боя. Да если бы и нашел, то был бы уже здесь не нужен, потому что вражеский снаряд сразил и раненого механика-водителя, и остальных членов экипажа...

Ну а во-вторых... Эту надпись первыми обнаружили ремонтники. И показали ее Петру. С внутренней стороны, как раз напротив сиденья механика-водителя, на плите люка были выведены неровные расплывающиеся (писалось кровью) буквы, из которых хоть и с трудом, но можно было составить слово — «Дойду!» Их, вне сомнений, вывел прибывший накануне в бригаду молодой механик-водитель Михаил Свиридов. Вывел, может быть, с последними ударами своего сердца. И не было надобности гадать, какой смысл вкладывал в это слово Свиридов. Он хотел довести свой танк до Западного Буга, до самой границы, а может, и дальше...