Из мрака - [22]

— Доктору опять не дадут работать.

Но доктор спешил развернуть смятую карточку, укоризненно закачал головой; шофёр осведомился со сконфуженным видом:

— Желюг Ши сделал глупость?

— А он уже спровадил гостей? — ответил в тон доктор вопросом.

— Пока нет; ждут у калитки. Машина «бенц».

— Значит, Желюг Ши только мог сделать глупость, — доктор улыбнулся. — Пусть Желюг Ши всё-таки почаще вспоминает, что мы с ним не в Гималаях, не в монастырской библиотеке… Скорее пусти машину во двор. Проси гостей сюда, в кабинет. На веранде сыро. Ты знаком? — доктор протянул визитную карточку кому-то через стол, в тёмный угол, плотно прикрытый тенью абажура.

Оттуда негромкий мужской голос ответил по-французски с чуть заметным акцентом:

— Де Марелль? Очень милый старик. Немножко резковат.

— А его дочь?

— Я видел её всего…

Доктор поспешил к дверям, навстречу посетителям.

Генерал, в сюртуке с высокой талией и юбкой раструбом, с кровавой каплей орденской розетки на лацкане, будто только что соскочил со страниц «Sect'а».

Комическим контрастом с этой монументальной фигурой рядом выступало крошечное сухое смуглое тело Джека. Худенькие ноги вундеркинда беспомощно болтались в принадлежностях модного фланелевого европейского костюма.

Эме де Марелль чуть замешкалась на пороге, быстрым, немножко суеверным взглядом окинула простую обстановку.

Девушка была в том же чёрном, без всякой отделки, платье, в котором доктор видел её у леди Меджвуд. Только пушистого песцового боа не было теперь на плечах, и низкий ворот открыл точеную смуглую шею.

Странное чувство шевельнулось в сердце доктора, когда, крепким мужским рукопожатием отвечая на его приветствие, она сказала низким контральто:

— Вот видите, мы не ждём даже вашего визита. Папа боялся надоедать вам, а я потащила.

Что-то беспокойно шевельнулось в душе доктора. Какое-то смуглое полузабытое сравнение настойчиво просилось наружу. Ответил:

— Ради Бога, извините. Я намеревался засвидетельствовать вам своё почтение завтра, в ваш приёмный день.

— Э, что там считаться, — генерал стиснул руку хозяина огромной волосатой ладонью. — Моя девчонка голову совсем потеряла после собрания. Спит и видит побыть у чародея в его пещере. Ну, где тут у вас ваши скелеты, совы, змеи… что там ещё полагается?

Доктор улыбался.

— Скелетами и совами, к сожалению, служить не могу. Змея, правда, была, но тоже издохла. Вот в шкафу её чучело. Джек?.. Вот кого не ожидал, неужели вас ко мне отпустили?

Вундеркинд повидался с хозяином, ответил спокойно, без всякой обиды, своим тусклым, постоянно печальным голосом:

— Вы ошибочно представляете себе, сэр. Я не стеснён в своих действиях никем.

Эме де Марелль поспешила ответить на вопросительный взгляд доктора:

— Джек прогостит у нас целую неделю. Мисс Ани уехала с полковником в Мадрас.

Девушка приблизилась к столу, испуганно вздрогнула. В тени абажура из кресла поднялась чья-то высокая стройная фигура в тёмном визитном костюме, с небольшой чёрной бородкой, резко подчёркивающей оливковую бледность лица, белизну тюрбана, прихваченного большим мерцающим камнем-пряжкой.

— Я не представил вам моего друга.

— Мы встречались, — с приветливым смущением возразила гостья, протягивая руку бледному индусу.

Генерал, разглядев, с кем имеет дело, шумно заахал, потянулся к туземцу чудовищной ладонью, отдуваясь, воскликнул:

— Дорогой Гумаюн-Синг! О вас-то я и мечтал. Счастливая встреча! Батюшка, что ж это вы подвели нас? Мы так надеялись на эту партию риса для Франции. Меня замучили телеграммами.

Индус мягко ответил:

— Очень сожалею, мой генерал, что вынужден был огорчить вас. Я уже сделал распоряжение агенту выплатить неустойку сполна. В партии возникла экстренная необходимость для округа Виндия.

— Голодающим? Слыхал, слыхал. Благородно, но… не коммерчески.

— Я плохой коммерсант, — возразил индус с улыбкой.

— При таком состоянии? Ай-ай-ай! Вы не думаете, господа, о вашем долге перед промышленной культурой вашей страны.

Генерал шумно уселся на кожаный диван, потирал колени, отдувался, весело вращал зрачками выпуклых желтоватых глаз.

Его дочь не отходила от письменного стола. Доктор с улыбкой наблюдал, как воспитание боролось с жгучим, совсем детским любопытством, острыми искрами вспыхивающим в глубине больших глаз.

Девушка с суеверным почтением покосилась на ощетинившийся объективами револьвер микроскопа, осторожно дотронулась розовым ногтем крошечного мизинца до одной из разноцветных пробирок. Спросила робко, тихонько, с почтительным ужасом:

— Это… чума?

Доктор встретил беспокойный взгляд генерала, инстинктивно упёршегося уже ладонями в диван, поспешил ответить:

— Значительно более безопасная вещь. Если бы пробирки с разводками таких страшных бактерий валялись на письменных столах, меня давно вздёрнули бы на виселицу. Для исследований чумы, холеры существуют строго изолированные лаборатории. Здесь, в Бенаресе, мне не пришлось даже посещать их. Моя роль — оценка санитарных мероприятий. Вы можете без всяких опасений взять эту «чуму» в руки.

Девушка осторожно достала пробирку из гнезда деревянной горки, поиграла на свет топазовой жидкостью.

— Как красиво! Совсем драгоценный камень. Ай, там замутилось.