Из моих летописей - [17]
Игорь встретил гостя невесело:
— Не повезло! Жуков ток как раз захватила лесосека — всю зиму лес валили, на тракторах возили. Ток переместился, а куда — черт его знает. Не нашел я. Придется Самокатовским пробавляться. Эх, жалко! На Жуковом петухов верный десяток, а то и побольше, а тут, на Самокатове, дай бог, чтобы хоть пяток был! Самокатово я проверил — глухаришки есть. Признаться, одного взял.
Валерий не унывал:
— А еще по одному найдем? Только, чтобы не последних!
— Одного-то, разумеется, возьмете. И резерв есть. Я там пару молчунов согнал — это молодые, к будущему году пойдут.
— А тяга?
— Ну, тяга-то есть, конечно, да что вальдшнеп! Вот глухарь — это штука, это — да!
В разговор вмешался старый Агатов:
— Никак ты, Игорек, стал добычу на вес ценить? А по-моему, хорошая тяга стоит любого тока. Мы с гостем сходим на Крутик, вечерних дроздов наслушаемся, вальдшнепиным хорканьем насладимся, в небо попалим!
— Ну еще бы! Без тяги и весна не весна! — поддержал Валерий. Ему очень хотелось поближе познакомиться со стариком лесничим — человеком таким простым и милым.
После московской суеты Михалев блаженствовал. День сиял солнечный, теплый и тихий. Небо светилось так ласково и спокойно, словно не было лишь месяц назад трескучих морозов и лютых метелей, словно не выпадал еще позавчера густой мокрый снег. По голубой равнине белоснежные облачка брели медленно-медленно, — да и куда им торопиться?..
Охотники пошли, когда день стал склоняться к вечеру.
Километра три шли дорогой по полям с перелесками, а еще три — лесным массивом, квартальными просеками.
Плескалась на дороге грязь, хрустел недотаявший ледок с навозом, лужи и разливы сверкали под катящимся книзу солнцем. Благоухала талая земля, из леса неслись запахи прелой листвы и багульника, оживающего на мшаринах. В канавах бурлили воскресшие лягушки. Синева над полями журчала звенящими трелями жавороночьих песен. А с лесу гремели развеселые зяблики, пеночки ласково и старательно выводили свои нежные и как будто закругленные песенки… Хорошо весной идти на ток!
Свернули с просека, пересекли еловую гриву, вышли к болоту.
— Вот оно — Самокатово. Ночуем здесь на краю, — решил Игорь.
Развели два костра для «лежанок». Когда дрова прогорели, жар и золу размели и на горячую землю настелили елового лапника. Под большой старой елью сложили рюкзаки. А солнце-то уже совсем низко. Пора на подслух!
Глухари на Самокатове токовали на крупных соснах и елях по островинам среди мохового болота с низкорослым корявым сосняком. Игорь повел товарища в южную часть тока чуть заметной стежкой, полузаросшей молодым мелким ельничком. Тропа то выскакивала на край леса к болоту, то пряталась за стеной старых огромных хвойных деревьев.
Шли охотники этой дорожкой с полкилометра на юг, а потом свернули вправо, в мох, и болотом перебрались на островок с несколькими десятками крупных сосен. Валерий остался здесь, а Игорь возвратился к кострам. Там он спустился в то же болото и перешел на остров метрах в трехстах от берега и чуть поюжнее.
Валерий сидел на толстой буреломине и слушал, как дрозды роняли свои задумчивые слова с вершин леса. То слышалось меланхоличное «Разбериссь-ка в жизни, разберисссь…», то вдруг дрозд бросал бодрый призыв: «Проведем! Проведем!», то предлагал куда-то «плыть, плыть, плыть».
И возгласы эти, хотя и слышался в них грустноватый оттенок, были полны весенним торжеством.
Охотник любовался угрюмой дикостью мохового болота, от которого, казалось ему, так и веет вечностью. И думал он о том, как подходит к суровым седым мхам могучий глухарь и его неожиданная, ни на что не похожая, ни с чем не сравнимая песня, шепчущая о далеких, далеких временах…
В безветрии ясного вечера необычайно звонко прозвучали трубы журавлей, грянувшие неподалеку… Другие протрубили где-то поодаль… откликнулись совсем далекие… А солнце уже ушло за лес, и сквозь кроны больших сосен яро багровел закат…
Вспомнился Валерию Агатов, шевельнулось благодарное чувство: «Как любезно было с его стороны пригласить на глухарей, на эту удивительную охоту, в такие чудные места!»
Шум громоздкого глухариного взлета прервал эти раздумья.
Валерий достал из кармана компас… И как будто нарочно, чтобы поточнее указать направление, глухарь громко переместился на другую сосну своей островины…
Стрелка компаса отметила: север.
Глухарь «прокашлялся», заявляя о своем намерении петь… и пока притих. Начало темнеть… Валерий, прикинув, что до глухаря далековато, песню не услышишь, спустился в болото и, стараясь, чтобы под ногами не чавкало, стал подвигаться на север… И вот донеслось: «Дэб!.. Дэб!.. Дэбэ… Дэбэ…» — и раскатилось дробью… Вот и скирканье слышно…
Валерий остановился и радостно слушал странные и влекущие звуки… Он не хотел подходить к глухарю: до темноты не успеешь, а потом попробуй-ка отступать! Как раз подшумишь! То ли дело рассвет!
К месту ночлега Михалев явился совсем уже ночью.
А там пылал небольшой, но яркий костерок и сидел на своей «лежанке» Игорь, спокойно покуривая.
— Ну, как? Слышали что-нибудь? — спросил он, поправляя огонь палкой.
— Да подлетел один, потом перелет сделал! А как пел! Как закатывал!
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».