Из Лондона в Москву - [23]

Шрифт
Интервал

Мы спустились к Москве-реке и, облокотившись на парапет, долго проговорили. Он оказался очень интересным собеседником, но крайне неосторожным в своих высказываниях. К счастью, себя мне не в чем упрекнуть. Я выбрала большевистскую позицию и в обычной своей манере спорила с ним о войне и блокаде, пытаясь убедить его не заострять внимание на сегодняшних трудностях, а смотреть в будущее. Мы поговорили об идеалистах, обсудили кое-какие эпизоды из жизни царской России и сравнили с современностью. Но всё, что я упоминала, только ещё больше распаляло его. В конце концов, этот человек выразил готовность продемонстрировать мне «обратную сторону». Он пригласил меня отправиться с ним на завод. Я спросила, какая от этого будет мне польза, если я ни слова не говорю по-русски. Он ответил, что хотел бы познакомить меня со своим отцом и родным дядей, но поскольку они из «бывших», следует соблюдать осторожность. Наконец, я назвала себя и дала ему свой адрес в обмен на его номер телефона. Мы договорились, что завтра, в воскресенье, я ему позвоню, и он будет ждать меня напротив ворот нашего особняка в одиннадцать утра, но в дом он входить категорически отказался.

Уже час ночи (я по русской привычке не легла спать рано!). Встретила Михаила Марковича Бородина-Грузенберга, когда он вернулся из Комиссариата, и рассказала ему о своём новом знакомом. Михаил Маркович заметил, это самый эксцентричный сорт контрреволюционеров, и не советовал мне с ним больше встречаться.


3 октября 1920 года.

Москва. Уже пять дней, как я не работаю. А кажется, что больше. Мне рассказывали о людях, которые специально приезжают по делам в Москву, и вынуждены ждать своей очереди шесть месяцев! Такое ощущение, что до Ленина отсюда дальше, чем из Лондона. Если человек нигде не работает, здесь совершенно нечем заняться. Трудно представить общество, в котором отсутствует социальная жизнь, нет магазинов, нельзя (для меня) найти газет на иностранном языке, и никто не пишет и не получает писем. Никто не планирует приятного времяпровождения в кафе или ресторане и не имеет возможности расслабиться в горячей ванне. Когда пересмотрены все картинные галереи, часть из которых открыты только в первой половине дня, а другая часть вообще работает не каждый день, и при этом приходится до боли в ногах ходить пешком по вымощенной булыжником мостовой, делать больше нечего. Чтобы быть занятым, надо иметь работу. Вероятно, я бы не стала так волноваться, если бы уже закончила ленинский бюст, но меня тревожит томительное ожидание, растянувшееся на несколько недель. Я не могу вернуться в Лондон без его бюста.

Михаил Бородин-Грузенберг пригласил меня на прогулку. Было очень холодно. Мы направились к Собору Василия Блаженного, поскольку мне хотелось осмотреть его внутренне убранство, но после трёх часов Собор закрыт. Он очень красив снаружи, нарядно раскрашенный, с причудливыми башенками и куполами. Не понимаю, как Собор сохранился в этом климате. Мне говорили, что внутри почти нечего смотреть. Наполеон держал в нём своих лошадей. Каждый слышал ужасные истории о возмутительном отношении большевиков к предметам искусства и старины, но даже они не опустились до такого варварства. Наполеон запомнился не только этим. Например, он приказал взорвать небывалой красоты Спасские Ворота Кремля. Были заложены бочки с порохом, и последние бежавшие из Москвы французы подожгли фитиль. Но вовремя подоспела русская кавалерия, и отважные гусары с риском для жизни потушили огонь.

На обратной дороге, пытаясь хоть немного согреться, мы зашли в Храм Христа Спасителя. В боковом приделе, где слабо мерцали свечи, батюшка с длинными волосами и большой бородой, в красивом одеянии, проводил службу. Прихожане с чувством внимали каждому слову. Гловы женщин выглядели по-восточному, благодаря повязанным платкам. Я недолго послушала незнакомое песнопение, не понимая ни слова. Батюшка в своём торжественном обличье выглядел как Христос на картинке, и мне почудилось, будто я слушаю проповедь Учителя в Храме.


4 октября 1920 года.

Понедельник. Москва. Когда я в десять утра спустилась к завтраку, мой странный контрреволюционер сидел в коридоре. Мне так и не удалось узнать, как он здесь оказался, и зачем пришёл, ведь я ему не позвонила. Выразив своё удивление, я извинилась, что не смогла с ним встретиться, объяснив это неожиданным приходом друзей. Я пообещала позвонить ему позже. Он казался несколько разочарованным, сказал, что готов был «entierement a mon service» и удалился. В столовой завтракал Михаил Бородин-Грузенберг. Я рассказала ему, что произошло. Михаил быстро поднялся, чтобы взглянуть на него. Но я только рассмеялась, заметив, что выставила этого человека до того, как оповестила кого-нибудь о его присутствии. Михаил холодно взглянул на меня. Он, подобно всем мужчинам, может хорошо относиться к вам как к женщине, но при других обстоятельствах, не задумываясь, принесёт вас в жертву.

В полдень приехал Герберт Уэллс: он только что прибыл из Петрограда вместе со своим сыном. Теперь они живут в нашем доме. Так приятно встретить старого знакомого, говорить с ним об интересующих нас предметах и вспоминать общих друзей. Он со свойственной ему манерой, смеясь, с изысканным юмором, рассказывал о жизни в Петрограде. В связи с приездом Уэллса мы решили устроить торжественный обед, каждый внёс свою лепту, но всё испортил Михаил Бородин. Когда я попросила принести аппетитный яблочный пирог, который я видела на столике рядом с диваном, Михаил скривил лицо и недовольно посмотрел на меня. Он распорядился унести пирог обратно на кухню. Коммунист до мозга костей не смог смириться с такой несправедливостью: Уэллсу даются такие почести в виде целого пирога, в то время как Вандерлип или Шеридан в день своего приезда не получили ни кусочка! Все обитатели дома называли меня по фамилии, Шеридан, как мужчину. Быстро забылась старая привычка обращаться к дамам «госпожа». Хотя никто и не пытался этого делать: в нынешних условиях эти слова звучат как ругательства. Я ещё не удостоилась чести обращения «Товарищ», но некоторые на русский манер уже называли меня Клара Моретоновна (поскольку имя моего отца Моретон).


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).