— В Виламоре, — рассказывал часовщик, — было два даровитых человека: Берет, который за один день выучился читать, и Хмырь, который драл зубы без боли.
Попросил я рассказать про Хмыря и узнал, что был он высоченный, дородный, длиннобородый и носил широкую черную блузу, какие носят марагаты[14]. Ходил по ярмаркам и выдирал зубы. Приходил на ярмарку, становился на ящик, вешал себе на шею длинное ожерелье из выдранных им зубов и, дабы завлечь пациентов, рассказывал про самые выдающиеся образчики:
— Вот коренной сеньора священника из Абральдеса. Немало пожевал на своем веку! Вот зубок доньи Рамониты Вердес. А видите этот, с тремя корнями? Шляпника из Мондоньедо…
Не знаю, каким образом удавалось ему рвать без боли. Как-то раз мой двоюродный дед, дон Сершио Мойрон, рассказал, что он знал Хмыря.
— С ним у нас в доме приключилась презабавная история!
А состояла презабавная история в том, что у одной из моих тетушек — ее звали Элиза, очень хорошенькая была девица и деликатного сложения, умерла в Пантикосе[15] от чахотки — разболелся зуб, того и гляди флюс начнется. Случилось это в субботу, в Родригас-де-Риоторто был как раз базарный день, и Хмырь занимался своим делом, вот и отправились за ним, чтобы пришел и вырвал тетушке зуб. Бедняжка Элиза полулежала в шезлонге в гостиной с балконом в нашем особняке и хныкала; и тут вошел Хмырь. Когда тетушка увидела этого великана в черной блузе, с ожерельем из зубов на шее и с инструментами в руках, хлопнулась в обморок, бедняжечка. Хмырь громко расхохотался, повернулся к моему прадеду, нотариусу Мойрону де Бретонья, земля ему пухом, ткнул его щипцами в брюхо и высказался следующим образом — великосветски и остроумно:
— Ха-ха-ха! Все эти сеньориты — шлюшки слабонервные!
Вот и все, что известно мне про Хмыря из Виламора.
