Из истории растительных династий - [19]

Разобравшись с микроструктурой листьев, можно было пересматривать их систематику. Заново пересмотрены прежние роды и виды. От них мало что осталось после строгой ревизии. Оказалось, что под одним видовым названием фигурировали листья, принадлежащие не то что разным видам, а даже разным родам. Старая систематика, основанная на голых цифрах, нацело развалилась. Введение микроскопических методов в изучение кордаитов вскоре позволило решить и ряд спорных вопросов в геологии угленосных толщ Сибири.

О других растениях кордаитовой тайги

Количество листьев кордаитов в пермских и каменноугольных отложениях Сибири очень велико. Как говорят палеоботаники, они составляют основной фон в растительных комплексах. Поэтому вполне понятно мнение об их былом господстве в сибирских ландшафтах и о существовании в те времена кордаитовой тайги. Так ли это было или нет, мы не знаем. Возможно, просто кордаиты предпочитали места, расположенные вокруг водоемов. Это могло дать им существенные преимущества перед их современниками в проникновении на страницы геологической летописи. Но то, что кордаиты были заметными растениями в сибирских палеозойских ландшафтах - несомненно.

В остальном население Сибири сильно отличалось от всего, что мы видели в тропическом каменноугольном лесу Донбасса. В Кузнецком и Минусинском бассейнах, в Туве, Монголии и Восточном Казахстане мы находим в нижнекаменноугольных отложениях большое количество древовидных плауновых, но среди них нет лепидодендронов. Мы видим здесь и растения, сходные с каламитами, но не такие крупные и с другим строением сердцевины. Ранпекаменноугольные ландшафты этих мест были еще лишены кордаитов.

Настоящее господство кордаитов началось лишь примерно с середины каменноугольного периода. В это же время появились членистостебельные растения (см. главу XIV) с листьями, сросшимися снизу в воронкообразную чашу. Папоротники встречались редко и совсем не такие, как в тропических лесах. Семенные папоротники также имели совершенно особую листву, которую мы не находим за пределами Сибири. У одних были круглые листья на небольших черешках и с веерно расходящимися тонкими жилками, у других листья рассечены па дольки, как у морковной ботвы. О третьих, долго относимых к роду гондванидиум (Gondwanidium), мы поговорим, когда будем рассуждать о дрейфующих материках.

Пермский растительный мир Сибири и Печорского бассейна казался уже хорошо изученным, когда в нем неожиданно обнаружилась новая и богатая представителями группа растений. Еще в 30-х годах М. Д. Залесский нашел в Кузнецком бассейне отпечатки, похожие на хвойные, и назвал их Walchia spinulifolia. Вальхия - это род европейских хвойных пермского периода. Во время Великой Отечественной войны такие же экземпляры попали в руки М. Ф. Нейбург, работавшей в Кузбассе по заданию Наркомугля. Уже тогда она заподозрила, что это - не хвойные, а мхи, но с решением вопроса не торопилась до получения более доказательных материалов.

Целеустремленный поиск всегда приносит успех, и в начале 50-х годов М. Ф. Нейбург подобрала уже порядочную коллекцию предполагаемых мхов из пермских отложений Кузнецкого, Печорского и Тунгусского бассейнов. Пользуясь той же смесью, с которой получали в те годы реплики (аптечным коллодием), она сняла кусочки фитолейм с отпечатков и изучила их под микроскопом. Тонкая вязь коричневых клеточек в препарате однозначно показала: это листостебельныс мхи (кстати, бывают еще мхи печеночные, которые известны, начиная с каменноугольного периода). Для палеоботаников это было полной неожиданностью. Высокоразвитые листосте-бельные мхи, некоторые имеют почти современный облик, и вдруг - в пермских отложениях. До этого их находили в кайнозойских и очень редко в более древних (юрских) породах. А тут - сотни экземпляров, да еще в палеозое. Надо было все как следует обосновать.

Здесь очень кстати подоспела статья американского палеоботаника У. Дарра с удачным рецептом для смеси, позволяющей снимать фитолейму с отпечатком целиком. Но был в смеси Дарра и один недостаток. В нее входит нитроцеллюлоза, т. е. вполне обычная взрывчатка. Путь М. Ф. Нейбург к ней лежал через разрешение органов милиции, неурядицы с шестикилограммовой упаковкой (когда нужно было несколько сот граммов) и другие обычные в таких случаях препоны. Но смесь окупила все хлопоты. Благодаря ей М. Ф. Нейбург получила превосходные препараты (рис. 23).

Рис. 23. Ангарские пермские мхи и их микроструктура: а - внешний вид мха Polyssaievia (увеличено в 10 раз); б - снятый с породы лист мха Intia (увеличенои 10 раз)

Рис. 23. Ангарские пермские мхи и их микроструктура: в - микроструктура мха Polyssaievia (увеличено в 150 раз)

Рис. 23. Ангарские пермские мхи и их микроструктура: г - микроструктура листа мха Intia (увеличено в 150 раз)

В 1956 г. вышла в свет небольшая статья, а в 1960 г. - уже большая монография с описанием 10 родов и 14 видов пермских мхов. Получив из Москвы бандероль с этой монографией, член английского Королевского общества Т. М. Гаррис (о нем рассказывается в главе X) написал М. Ф. Нейбург в ответном письме: "Одной работой Вы изменили существующие в палеоботанике представления, что редко выпадает на долю ученого". Мы не рассказали о многих других достопримечательностях сибирской кордаитовой тайги. Ведь в каменноугольных и пермских отложениях Сибири сейчас установлено уже несколько сот видов, и в каждом есть что-то интересное и необычное. Но с некоторыми растениями мы еще встретимся в последующих главах.