Из истории растительных династий - [18]
В западной части Тунгусского бассейна (оттуда шла основная масса собранных геологами коллекций) отложения с кордаитами были прожарены внутриземными вулканическими излияниями еще в мезозойское время. Все попытки получить препараты кутикулы из спекшихся угольных корочек, покрывающих отпечатки кордаитовых листьев, обернулись неудачей. Фитолеймы неделями лежали в самых сильных окислителях, подолгу варились в кислотах, но оставались все такими же черными. Пришлось по примеру Кузбасса обратиться к репликам.
Дело пошло веселее. Хотя отпечатки листьев подверглись хорошему прогреву под соответствующим давлением в течение многих миллионов лет, микроскопические (размером в сотые доли миллиметра) клетки были хорошо видны на репликах. Конечно, листья сдались не сразу, и много месяцев ушло на мытарства с поиском смеси для приготовления реплик, на ознакомление со всеми капризами отпечатков, на сбор достаточно представительного материала.
Работа наладилась. Реплик стало достаточно лишь через три года, и только тогда стала ясна вся сложность поставленного вопроса. Одни листья сразу продемонстрировали хорошие клетки на поверхности и разбросанные тут и там устьица, а на других получалась какая-то несуразная картина. Даже на отпечатках чудесной сохранности с идеально пропечатавшимися клетками устьиц не было видно. Зато между жилками проходили оттиски расположенных правильными продольными рядами бугорков, с двух сторон окаймлявших неглубокую, но очень четкую бороздку (рис. 21). Иногда на отпечатке не было видно следов жилок, а лист прочерчивали только отчетливые оттиски этих бороздок. На экземплярах лучшей сохранности видно, что такие бороздки поодиночке пробегали между каждыми двумя жилками на одной (нижней) стороне листа. Прошло три года, пока удалось разгадать природу этих бороздок. Оказалось, что это - специальные вместилища для устьиц. Скрытые в желобках, запертых бугорками на окаймляющих клетках, устьица и не могли быть видны на репликах. Все это стало ясным не сразу и долго оставалось лишь предположением. Нужны были более веские доказательства, чем реплики, а именно: или срезы через минерализованные листья с "законсервированными внутренностями", или препараты кутикулы. А еще лучше и то, и другое.
Рис. 21. Микроструктура листа ангарского кордаита а - оттиски желобков и клеток на целлюлозной пленке (реплике) при увеличении в 100 раз
Рис. 21. Микроструктура листа ангарского кордаита б - продольный срез через желобок (минерализованный лист) при увеличении в 300 раз
Наконец-то повезло!
С находкой минерализованных листьев все получилось по пословице: "Не было бы счастья, да несчастье помогло". Спросите у любого нашего палеоботаника, чего ему больше всего не хватает для счастья, и он вам ответит: "Свободных, удобных шкафов для коллекций". В кабинет М. Ф. Нейбург постоянно прибывали ящики с образцами со всех концов Советского Союза. Для каждого нового поступления нелегко было найти место в шкафах, наполнившихся за несколько десятилетий. Иногда приходилось, скрепя сердце, подвергать суровой чистке старые коллекции, выбрасывая некоторые образцы. Это очень мучительная операция из-за сознания, что обидно выбрасывать образец, который ждал своего часа несколько сотен миллионов лет.
Однажды такой экзекуции подверглась коллекция, собранная Т. А. Добролюбовой на реке Печоре еще в 20-е годы. М. Ф. Нейбург оставила наиболее ценные образцы, а то, чем можно было пожертвовать, пошло в корзину. Я первый раз присутствовал при таком акте, каждый отпечаток казался чудом природы. Мой стол еще не был захламлен до предела, и это решило судьбу некоторых образцов. Они остались тайно, во избежание насмешек, лежать в ящике моего стола, хотя в описях против их номеров уже стояло слово "выброшен".
Прошло несколько лет, пока эти образцы снова всплыли на поверхность. В 1962 г. трагически погибла под поездом М. Ф. Нейбург. Надо было осваивать ее богатейшее наследство, готовить к печати оставшиеся неопубликованными монографии, пересматривать собранные за 40 лет коллекции. Попали на глаза и "спасенные" образцы. Один из них привлек внимание необычной сохранностью листьев кордаитов. Под бинокулярной лупой было хорошо видно, что они с желобками. Однако главное - не это, а то, что органическая корочка, покрывавшая отпечатки, была не тонкая и черная, как обычно, а необычно толстая и бурая. Уж не минерализованные ли это листья? Первый же шлиф подтвердил догадку.
На поперечном срезе листа обнаружилась вся его внутренняя структура,в том числе и сечения желобков на нижней стороне. Удалось приготовить и шлифы, проходящие косо вдоль листа, почти параллельно его поверхности (рис. 22). Все становилось на свои места, но хотелось посмотреть и на устьица этих странных растений. Надо было получить препараты кутикулы.
Рис. 22. Оттиски желобков на отпечатке листа ангарского кордаита (увеличено)
Это удалось сделать только через год. И здесь сыграл роль не случай, а расчет. Геолог и палеоботаник Г. Н. Садовников, изучавший угленосные пермские отложения Тунгусского бассейна, хорошо понимал значение работ по систематике листьев кордаитов, сам немного занимался ими и регулярно собирал их отпечатки в экспедициях. Он учел, что в восточных частях Тунгусского бассейна угленосные отложения значительно меньше прогреты вулканическими излияниями, и решил именно там поискать материал для приготовления препаратов кутикулы. Расчет оказался верным, и вскоре в Москву были доставлены замечательной сохранности экземпляры. Изготовление препаратов не представило никакого труда. Примерно тогда же после просмотра нескольких тысяч листьев, собранных в Кузбассе, удалось с некоторых из них получить вполне сносные препараты.
