Из истории отечественного оружия. Русская винтовка - [6]
Сравнительные испытания нарезных и гладкоствольных ружей в 1832 г. под руководством Э. А. Рамзая в Финском стрелковом батальоне показали, что хотя разница между боем гладкоствольных ружей и ружей нарезных (винтовок) не очень велика, но все же нарезные отличаются большей меткостью и дальнобойностью[53].
Начались работы по апробированию капсюльных нарезных ружей в лейб-гвардии Финском стрелковом батальоне в 1833 г., когда Э. A. Рамзай представил два штуцера, № 1 и 2, которые царь по представлению Комитета об улучшении штуцеров и ружей утвердил «для всех стрелковых батальонов», Штуцер № 1 являлся дульнозарядным, «заряжался как обыкновенное ружье сверху», имел калибр 6 линий (15,24 мм), 8 нарезов и весил 11 фунтов 2,5 золотника (4,5 кг). Ружье было снабжено «пистоном» (брандтрубкой). Изготовление штуцера на Сестрорецком заводе стоило казне дорого — 51 р. 34 к. Штуцер № 2 представлял собой казнозарядное (8 нарезов) капсюльное шестилинейное ружье с «пистоном». Штуцер № 2 имел «отдвижную разборную камеру» с «пистоном», в которую вкладывался заряд пороха и пуля. Он весил 11 фунтов 82 золотника (4,7 кг), и его производство на Сестрорецком заводе обходилось в 51 р. 33 к.
Сестрорецкий завод получил заказ на 165 штуцеров № 2 (Казнозарядных) и 100 штуцеров № 1 (дульнозарядных). К 1 января 1834 г. завод должен был его выполнить. Штуцера были изготовлены, и так как казенное производство капсюлей еще не было налажено, то для испытания штуцеров их приобрели у мастера Куприянова[54]. Результаты испытаний этих штуцеров неизвестны, но вряд ли они были удачными, так как никаких дальнейших опытов над ними не последовало.
В 1832 г. старший смотритель Сестрорецкого завода К. И. Поппе сконструировал капсюльное ружье своей системы[55]. В течение ряда лет Поппе много и успешно работал над созданием различных капсюльных ружей[56]. В частности, в 1833 г. под его руководством была сделана капсюльная казнозарядная винтовка Н. И. Лебница[57]. В 30-х — начале 40-х годов испытывалось много переделочных и новых систем капсюльных гладкоствольных и нарезных ружей, предложенных отечественными и зарубежными оружейниками: Косинским, Коневым, А. Житинским, Э. Коллетом, А. Коллетом, Ф. Вишневским, Бибиковым, Контелло, Шарруа, Лепажем, Сигристом, Детриво, Дельвинем, Шелем, Жоли, Консолем, Брюнелем, Цейллером, Брегманом, Фоссом, Барвальдом, Вилькинсоном, Молерба, Гартманом, Лейброном и др.
Особо следует отметить системы, предложенные талантливыми оружейниками (из мелких польских шляхтичей) Эгидием и Августом Коллетами. Эгидий Коллет, как уже указывалось, выделывал нарезные ружья еще в конце 20-х годов. Нарезных ружей его системы довольно много. Например, в 1834 г. в Новгородском арсенале было произведено 256 штуцеров. Изготовленные им в этом году на Сестрорецком заводе 10 штуцеров на испытаниях показали хорошие результаты. В начале 40-х годов в крепости Замостье насчитывалось 54 штуцера его работы[58]. Август Коллет («в полном значении сего оружейный мастер по всем отраслям оружейного дела») сначала работал на Сестрорецком заводе, где в 1846 г. создал капсюльный пистолет, «высочайше утвержденный», а впоследствии он служил на Ижевском заводе[59].
По мере перевооружения европейских армий капсюльными ружьями в наиболее здравомыслящих правительственных кругах росла тревога за ружье русского солдата. Многие военные приходили к выводу, что «введение у нас ударной системы представляется безотлагательной необходимостью»[60].
Русских оружейников особенно заинтересовала капсюльная система французского врача барона Эртелу (Herteloup)[61]. Вместо «ударных колпачков» в ней применялась оловянная лентообразная пластинка с вделанными в нее зарядами ударного состава. Замок и курок в ружьях Эртелу помещался снизу, у спусковой скобы. На Сестрорецкий завод, где изготовлялись ружья Эртелу, в том числе нарезные (штуцер), ввиду сложности работ из Тулы и Ижевска направляли лучших оружейников: туляков Николая Гольтякова, Михаила Аверина, Василия Батищева; ижевцев Давида Крылова, Афанасия Феклистова, Петра Красильникова и др. Из сестрорецких рабочих к изготовлению этих ружей привлекли лучших оружейников: браковщика Федорова, мастеров Фирфарова и Кочерегина[62]. «Запальные пластины» производили на Охтинском заводе и в петербургском арсенале унтер-офицеры Александров, Белкин и мастеровой Финогенов.
Работы по изготовлению ружей Эртелу, или «Koptiptier», шли с «наивозможной скоростью»[63]. Эти ружья проходили широкие испытания, в том числе и «в военных условиях» на Кавказе. Но когда в 1843 г. по настоянию полковника Б. Г. Глинки-Маврина для переделки кремневых гладкоствольных ружей на капсюльные был принят простой и дешевый, так называемый «французский», способ и было принято на вооружение «переделочное» капсюльное ружье образца 1844 г., испытания ружей Эртелу прекратили.
Морское министерство старалось не отставать от военного, хотя уже тогда складывался тот взгляд на матроса, который позднее был сформулирован так: «Солдат без ружья не солдат; матрос без ружья — матрос»[64]. Но парусный флот (паровой в России только нарождался) предусматривал абордажный бой, требовавший огнестрельного и холодного оружия. Абордажный бой не требовал от ружей и пистолетов дальности стрельбы, а следовательно и нарезного оружия. Необходимо было скорее и вернее поразить врага, а дальнобойность огнестрельного оружия особой роли не играла. Поэтому стрелковое оружие моряков, обычно короткоствольное, было приспособлено для стрельбы не только пулей, но и картечью. Как правило, короткоствольные ружья моряков (мушкетоны) имели «распалы» (раструбы), рассеивающие картечь и этим самым усиливающие эффективность огня. Конечно, важна была и скорострельность.
