Из истории эстетики и общественной мысли (Джамбаттиста Вико, Собрание сочинений в трех томах, Том 2) - [17]

В средние века, эпоху вернувшегося варварства, людей, зависимых от феодальных сеньоров, называли homines. Вспомним значение слов человек, люди, людская в крепостнические времена русской культуры. Такого рода определения отчасти представляют собой простые обозначения социального неравенства, отчасти в них заключается позднейший элемент моральной оценки, осуждения. Однако, поскольку господская мораль становится моралью в современном смысле этого слова, она теряет все свое историческое оправдание. Да, люди древнейшего общества, то есть бесправная масса, были ничтожны и глупы по сравнению с полубогами из благородных. Именно глупы - ибо они позволяли править собой при помощи священных законов, "иными словами - тайных и запретных для простого народа". Но эти глупость, злодейство, безбожность, уродство плебеев носят у Вико относительный, исторический характер. В переводе на современный язык все это означает только зависимость, подобно тому как все блестящие качества благородных означают господство.

Напротив - то, что плебеи были людьми, имеет гораздо более широкий смысл. И если в устах благородных слово человек звучало презрительной кличкой, то лучшего осуждения господской морали трудно найти. Именно победа плебейской массы над кастой героев создала, согласно "Новой науке", настоящие человеческие нравы, включающие "стремление к удобству, нежность к детям, любовь к женщинам и жажду жизни", создала человеческие правления, основанные на равенстве перед законом, воспитывающие современное чувство справедливости, чувство красоты и бескорыстного благородства, понимание того, что "разумная природа - а это и есть истинная человеческая природа равна во всех".

Наконец, народная масса создала те языки, на которых говорят и пишут все цивилизованные нации. "Эти языки в подлинном смысле Латиняне называли vernaculae, что можно произвести только от vernae - "рабы, рожденные дома от взятых в плен на войне" (как их определяют Грамматики), т.е. рабы, которые естественно выучиваются языкам тех народов, где они родятся. Однако ниже будет показано, что первоначально и в собственном смысле vernae назывались famuli Героев в состоянии Семей; из них составился народ первых плебеев Героических Городов; это были прототипы рабов, которых Города под конец создавали для себя во время войн. Все это подтверждается двумя языками, о которых говорит Гомер, языком Богов и языком Людей".

Мы вступаем здесь в новый исторический период - эпоху борьбы двух природ - героической и человеческой, народной. Это век Героев, по терминологии Вико.

2

Прежде чем перейти к дальнейшему изложению, вернемся к вопросу о происхождении языка. Теперь уже совершенно очевидно, что теория условных знаков не имеет ничего общего с "Новой наукой". Вико замечает, что эта теория выдумана грамматиками "ради успокоения своего невежества". Не зная происхождения всей массы слов, неясно выражающих идеи вещей, "они установили ту общую максиму, что значение артикулированных человеческих слов произвольно". Отсюда вовсе не следует, что Вико вообще отвергает всякий элемент условности и символизма в языке. Наоборот, целая эпоха истории устной и письменной речи носит, с его точки зрения, символический характер. Так, Гегель, отвергая теорию романтиков, которые видели символ в каждом художественном произведении, показывает вместе с тем, что определенная и притом наиболее ранняя эпоха истории искусства развивается именно под знаком религиозной символики.

Вико также считает, что корни человеческой речи уходят в священный и немой язык иероглифов. Только эти знаки вовсе не похожи на галантный язык жестов, которым объяснялись друг с другом первобытный Робинзон и его подруга. Вико отвергает два распространенных заблуждения. Философы много писали о тайной мудрости, которую якобы заключают в себе иероглифы первобытных народов, особенно египтян. Это предположение неверно, ибо нельзя представлять себе, что сначала возникла развитая мысль, а затем были найдены знаки для ее выражения. Нет, мысль и ее внешний предметный образ развиваются из одного и того же источника. Точно так же нельзя отделять возникновение устной речи от письменных знаков, которые, по мнению теологов и ученых, были дарованы людям свыше - или изобретены - ими значительно позднее. Устная и письменная речь - близнецы. Их общим предком является иероглиф, немой внешний образ, соединяющий слабый проблеск мысли с лаконичным чувственным выражением.

В первом издании "Новой науки" Вико приводит в качестве примера тотемы американских индейцев. "Такие семейные Гербы существовали раньше Геральдических, как и Родовые имена существовали раньше Городов, а Города раньше Войн, так как в Войнах бьются города. Несомненно, что Американцы, до сих пор управляющиеся посредством семей, по наблюдениям позднейших путешественников, пользуются иероглифами, по которым они отличают друг от друга своих главарей. Поэтому нужно высказать предположение, что именно таково было первоначальное применение иероглифов у древних наций".

Другой излюбленный Вико - пример письмо скифского цари Идантуры Дарию Великому. В ответ на объявление войны Идантура якобы прислал Дарию пять "реальных слов". Эти слова были - лягушка, мышь, птица, сошник и лук. "Лягушка означала, что Идантура был рожден Скифской землей, как лягушки родятся из земли во время летнего дождя, и что он тем самым оказывается сыном этой земли; мышь означала, что он, как мышь, где родился - там и построил дом, т.е. что там же он основал свой род; птица означала, что он сам обладает ауспициями, т.е., как мы увидим ниже, что он подчинен только Богу; соха означала, что он обработал земли и тем самым силою подчинил их себе; наконец, лук означал, что он обладает в Скифии высшей военной властью и что он должен и может ее защищать". Здесь, как и в других случаях, безразлично, верны ли отдельные догадки Вико, которые при всей своей фантастичности могут быть иногда правдоподобны. В сущности, Вико даже не утверждает, что переписка двух царей действительно происходила. Для него важно только то, что предание сохранило нам память о древнейшей ступени развития языка. Подобное свидетельство он находит также в немом ответе Тарквиния Гордого его сыну, в иероглифической речи так называемых пикардийских ребусов на севере Франции, в письменных знаках древних шотландцев, жителей Мексики, китайцев и т.д.