Из ГУЛАГа — в бой - [133]

Григорий Алексеевич не отрицал, что он неодобрительно отзывался о том, что советские военнослужащие, не по своей воле попавшие в плен к немцам, затем оказались в лагерях НКВД (МВД), тогда как в странах Запада своих военнопленных встречали с цветами, как героев. Не преминул Ворожейкин сказать и о незаконных арестах в 1937–1938 гг., в результате которых пострадал и он сам.

В протоколе судебного заседания записано, что, выступая на суде, Г. А. Ворожейкин говорил, что в Англии и Соединенных Штатах Америки депутат парламента может высказать любую критику в адрес правительства и даже президента, что «невозможно у нас в СССР». Говорил он и о том, что при обсуждении кандидатов перед выборами в высшие органы власти любой избиратель в названных странах может свободно критиковать выдвинутых кандидатов. В разговоре с женой в присутствии ее сестры он высказывал мнение о том, что и в нашей стране в списки для тайного голосования при выборах в высшие органы власти необходимо включать нескольких кандидатов, чтобы избиратель «мог сделать выбор». Говорил он также, что «у нас… могут арестовать любого человека и держать его тайно без суда в течение долгого времени»^[259]. Арестованный маршал авиации утверждал, что в его высказываниях ничего антисоветского не было, он отрицал обвинение в высказывании вражеских измышлений в отношении «вождя советского народа». В то же время Григорий Алексеевич соглашался, что он был недоволен министром Вооруженных Сил СССР Н. А. Булганиным, которого считал виновным в необоснованном его, Ворожейкина, увольнении из армии. Говорил, что Булганин является безынициативным человеком, который не может решать самые простые вопросы. С юридической точки зрения все вышеизложенное трудно согласовывалось с проведением антисоветской агитации.

Следует отдать должное Г. А. Ворожейкину в том, что он в судебном заседании Военной коллегии с большим уважением отзывался о Г. К. Жукове (тот тогда был в опале), заявив: «Считал и считаю Жукова очень крупным полководцем… Жукова я считаю национальным героем». Несомненно, такие заявления подсудимого в отношении опального маршала делают честь Ворожейкину, его мужеству и принципиальности. Не всякий арестованный на месте Григория Алексеевича рискнул бы сделать такое смелое высказывание.

Относительно поставки в ВВС Красной Армии дефектных самолетов. На суде Г. А. Ворожейкин заявил, что он не может взять на себя ответственность за поставку в ВВС недоброкачественных самолетов, поскольку это не входило в его компетенцию, и что Верховный Главнокомандующий возложил на него ответственность в Военно-Воздушных Силах за оперативную работу и за боевую подготовку фронтовой авиации.

В предоставленном ему последнем слове Г. А. Ворожейкин сказал, что он всю свою жизнь посвятил делу укрепления обороны страны. Даже находясь в тюрьме, он подготовил и направил в соответствующие инстанции четыре предложения, способствующих повышению оборонной мощи Советского Союза. Григорий Алексеевич со всей ответственностью заявил: «Я никогда не был врагом Советской власти… и любовь к Родине у меня никто никогда не отнимет, даже обвинительное решение высокого суда»^[260].

Военная коллегия признала Ворожейкина виновным в том, что он, будучи первым заместителем командующего ВВС Красной Армии во время Великой Отечественной войны, преступно халатно относился к исполнению своих служебных обязанностей и не принял мер к прекращению приемки от авиационной промышленности на вооружение ВВС дефектных самолетов, что снижало боеспособность советской авиации в Отечественной войне.

В приговоре содержалось утверждение, что Г. А. Ворожейкин, будучи озлоблен своим увольнением из Советской Армии, среди своего окружения в 1947 г. высказывал антисоветские суждения по вопросам карательной политики Советской власти и советской демократии. Наряду с этим он восхвалял буржуазные порядки, а также возводил клевету «на одного из руководителей ВКП(б) и Советского правительства». Известно, что имя И. В. Сталина в подобных документах никогда не называлось – он именовался «одним из руководителей партии и правительства».

В итоге Военная коллегия Верховного Суда СССР признала Г. А. Ворожейкина виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58–10, ч.1 и 193—17 п. «а» УК РСФСР, и приговорила его к восьми годам тюремного заключения.

Вскоре после смерти И. В. Сталина находившийся в тюрьме Г. А. Ворожейкин был оправдан. Приказ 1947 г. о его увольнении из кадров Вооруженных Сил в отставку был в августе 1953 г. отменен, и Григорий Алексеевич еще почти шесть лет руководил факультетом заочного обучения Военно-воздушной академии (до апреля 1959 г.). Вот что говорится о его деятельности на этом посту в аттестации от декабря 1958 г.:

Маршал Ворожейкин Г. А. имеет многолетний опыт работы на руководящих командных должностях как в тылу, так и на фронте. Участник двух войн. В период Великой Отечественной войны приобрел большой опыт по использованию авиации. В качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандующего (так в оригинале. — Н.Ч.) координировал и возглавлял руководство действиями авиации на различных фронтах.