Из глубин древности - [18]
Это были арсинойтерии, два дерущихся за самку самца.
Они представляли собой огромных копытных, о чьем происхождении и родственных связях почти ничего не известно. Высотой арсинойтерии превосходили современных носорогов, а в длину достигали больше трех метров. Голова их выглядела особо примечательно. Из носовых костей торчали два мощных сросшихся костяных выроста, которые наподобие гигантских рогов поднимались наискось вверх над пастью. Это было мощное оружие, которого боялись крупные хищные твари. За ними, возле их заднего края, росли из цельной кости еще два рога, но только совсем маленькие.
И вот теперь эти рогатые чудища сошлись из-за самки в жестокой схватке. Резко разбегаясь, самцы наклоняли головы и сталкивались, словно две неукротимые бури. Рога ударялись о рога, их острия ранили кожу на головах. Из глоток обоих сражающихся великанов исторгался смешанный рев бешенства и боли.
Они отскочили и вновь кинулись друг на друга. А когда сшиблись, то каждый начал напирать на противника могучими рогами. С неимоверной силой один старался оттеснить другого на самый край обрывистого склона лощины. Но каждый остался на своем месте как вкопанный — их силы были равны. Лишь хитрость могла бы помочь кому-то из сражающихся и таки помогла.
Один из них, стоящий ближе к обрыву, вдруг отскочил в сторону. А другой арсинойтерий, не ожидавший такого трюка и изо всех сил давивший на него, пошатнулся и с наклоненной к земле головой пронесся по инерции вперед до самого края. Прежде чем он опомнился и сумел затормозить ногами, противник подскочил к нему и сильным ударом ткнул в бок обоими острыми рогами.
Атакованный самец взревел от боли и рухнул наземь.
Противнику хватило одного этого удара, чтобы столкнуть его с края обрыва на дно лощины. А когда самец с кровоточащей раной катился вниз по склону, наверху торжествующе заревел победитель.
В мгновение ока арсинойтерий тяжело рухнул в лесное ущелье, оказавшись как раз там, где гигантский питон начал пожирать маленького меритерия.
Быстрое падение огромного зверя напугало змею и было досадной помехой, ведь она не успела заглотить даже голову детеныша. Тело жертвы еще торчало из невероятно разинутой, источающей слюну пасти. Питону сейчас требовался только покой, а не волнение и суматоха.
Свалившийся самец быстро вскочил на ноги. Его горячая кровь уже остыла и весь боевой пыл выбило тяжелым падением на твердую землю. Арсинойтерий уже не жаждал дальнейшего боя с соперником, а искал возможность поскорее покинуть место своего поражения.
Но, поднимаясь на ноги, он по чистой случайности наступил питону на кончик хвоста и своим огромным весом раздавил его.
Длинное тело змеи содрогнулось от дикой боли. Питон резко вытолкнул из пасти заглоченную часть добычи и с диким шипением вцепился в голову ни о чем не подозревающего копытного.
Арсинойтерий поначалу перепугался, он ведь не заметил змею и не понимал причины ее нападения. Но оно вынудило зверя защищаться. Мощным взмахом рогатой головы он стряхнул вцепившегося в нее питона. Еще взмах — и змея полетела на землю. А потом арсинойтерий наступил на голову своего обидчика и начал давить ее своими колоннообразными ногами. Тело питона дико заметалось, обвилось вокруг ног разъяренного копытного, но тот не обратил на это внимания, а все топтал и топтал. Когда голова питона превратилась в комок из раздробленных костей и лоскутов кожи, взбешенный зверь с той же злобой принялся крушить и его мускулистое тело.
С ужасом в глазах из кустарника неподалеку глядела на это мать несчастного детеныша. Она стояла без движения и лишь смотрела. Видела, как тело погубившего ее малыша врага перестало быть тем, чем было, понемногу превращаясь в бесформенное месиво из костей и чешуйчатой кожи.
Не шелохнувшись, она все так же глядела на то же самое место и после того, как арсинойтерий давно уже скрылся в древней чаще.
И лишь тогда, когда солнце исчезло за дальними горами и на весь край начали тихо опускаться вечерние сумерки, самка-меритерий вышла из зарослей и потихоньку, осторожно направилась туда, где лежали мертвое тело ее детеныша и раздавленный питон.
Она подошла к своему малышу, склонила над ним голову и нежно облизала его языком. А потом издала ободряющее похрюкивание, будто пытаясь сказать детенышу, что пора уже идти и дальше оставаться здесь нельзя. Но тот не шелохнулся. Тогда самка легонько ткнула его головой, словно настойчиво напоминая, что больше нельзя терять время — скоро наступит полная опасностей ночь.
Но детеныш опять остался неподвижен.
Снова наклонившаяся самка лизнула его морду. И лишь теперь жуткая действительность заставила ее тело оцепенеть. Детеныш был холодным как кусок льда, что неумолимо означало конец. Этот мертвенный холод похоронил все надежды матери на то, что обессилевший малыш просто крепко спит.
В тишине вечера раздался жалобный и тонкий трубный рев, прокатившийся печальным эхом по всей лощине.
Это не было просто криком, ведь в нем звучало такое горе, глубже которого уже не может быть…
ПЕРНАТЫЙ ВЕЛИКАН
На широкой излучине реки, окаймлявшей до необозримых далей светлую лиственную чащу, вблизи от берега в иле лежали несколько диковинных животных.
