Из дома - [110]
— Идем.
Эрнст взял меня под руку, и мы пошли.
— Я не хочу в парк, там темно и сыро.
— И я не хочу в парк, — сказал он, — идем к озеру.
Мы пошли через город. Быстро мимо нас по другой стороне улицы прошел Володя. Ему, наверное, хотелось убедиться, я ли это.
— Ты что, с тем солдатом встречалась?
— Нет. А что?
— Да он что-то уж больно волнуется.
Я чуть споткнулась. Эрик спросил, на которую ногу.
— На левую, а что?
— К счастью, если у тебя есть в имени буква «р».
— Ты что-то выдумываешь.
— Да вот увидишь.
Мы начали спускаться по длинным ступенькам вниз к озеру. Он схватил меня на руки, опустился на скамейку и начал целовать, а потом стал расстегивать пуговицы на моей кофточке… Я начала вырываться. Он встал и сказал:
— Идем вон туда, — и указал на ресторан, который был на берегу озера.
— Нет, я туда не пойду, там одни пожилые эстонцы.
— Да что ты, я там был, всякие там бывают.
— С Инной?
— А ты что, ревнуешь?
— Да что ты, она ж давно с Мишкой, с секретарем нашим школьным.
— Я уехал. Пусть себе гуляет с этим прыщавым дятлом.
— А что ты на него злишься?
— Скукотища.
— А со мной веселее?
— Выло бы не веселее, я бы не был сейчас здесь.
Он опять схватил меня на руки и понес к кустам. Я вырвалась и тихо, но твердо проговорила:
— Ты просто думаешь, что со мной у тебя все так легко получится.
— Дурочка, что получится? Я просто очень хочу тебя целовать.
Я никогда никого так не хотел.
Я вырвалась и побежала домой. Он меня догнал и опять изо всех сил целовал мне лицо, губы, шею. Опять начал расстегивать мою кофточку. Я вырвалась, добежала до первого дома улицы и сказала, что если он не прекратит, я закричу.
— Глупая, если бы меня так любили, я был бы счастлив…
Начал накрапывать дождь, мы медленно пошли к интернату. Возле двери он спросил, с кем я здесь ночую, я ответила, что с Валей и Ирой. Валя, кажется, спит, а у Ирки свидание, непонятно к чему объяснила я ему. Он сделал загадочную мину, наклонился ко мне и прошептал:
— А представляешь, как было бы интересно, если бы я пришел к ней в кровать.
— Уходи!
Ужасно хотелось влепить ему пощечину, а он, как ни в чем не бывало, проговорил кем-то давно рифмованную фразу: «Поеду в Москву, разгонять тоску»… Ему, наверное, было не очень ловко так просто идти домой. Я несколько раз бралась за дверную ручку, а он не давал открыть дверь, хотел, чтобы я с ним еще постояла, хотя ему уже нечего было делать со мной да и стоять-то, наверное, было противно.
— А ты что любишь этого солдатика?
— Какое твое дело, кого я люблю.
— Почему ты хамишь?
— Неужели ты от меня чего-нибудь другого ожидал? Ведь ты же знал, что я невоспитанная, грубая девица, с которой все можно. Вот видишь, так оно и получается. У тебя нет оснований на меня обижаться, ты же и не пошел бы со мной, если бы это было не так.
— Ты меня прости, но мне хочется тебе по физиономии съездить.
— Что, за неудачу?
— Наверное, ты права. Я действительно ошибся. — Он повернулся, сунул руки в карманы и пошел, насвистывая марш:
* * *
Экзамен я сдавала одна. Петр Федорович, новый учитель математики, сидел, закинув ногу на ногу, и читал газету. Я сказала:
— Я закончила.
Он, не поднимая глаз от газеты:
— Проверьте еще раз.
Ему, наверное, хотелось дочитать то, что он там читал. Я начала думать о вчерашнем, меня передернуло. Он отложил газету, подошел ко мне, внимательно просмотрел всю работу и сказал:
— Можете идти, все благополучно.
Я пришла в интернат. Иры и Вали не было дома, они бегали по магазинам. Они поедут со мной до Ленинграда, осталось всего два дня от отъезда. Завтра мне выдадут табель, и я больше никогда сюда не приеду. Вещи были уложены в чемодан, я прошлась по комнатам, на кухонной плите стоял мой чугунный утюг, я постояла немного у плиты, взяла утюг и тоже положила в чемодан — понадобится…
Был теплый августовский день, в городе было почти пусто. Я заходила в магазины, покрутившись, выходила, потом зашла в кафе, выпила кофе со сладкой булочкой и направилась в сторону вокзала, там недалеко от станции жила Лена. Она была дома одна. Открыв мне дверь, она уселась на кровать, взяла гитару и запела:
Я сидела совершенно потрясенная. Ленка теперь казалась мне кем-то другим.
Голос ее был низкий и ровный, как у моей бабушки, но она пела иначе, хотя так же спокойно… Лена закончила, я попросила ее что-нибудь еще спеть. Она опять взяла гитару и очень громко и так же открыто, с силой и нежностью в голосе начала:
Перед глазами поплыло одно воспоминание за другим, и весна с белыми ночами, и лунные теплые осенние ночи, и дождь, шелестевший по листве, и все время всплывало из темноты Володино улыбающееся лицо с блестящими белыми зубами. Я встала, подошла к окну, сильно сдавило горло, а когда Лена замолчала, я заплакала. Она не успокаивала меня, а так и сидела с гитарой, будто еще что-то хотела спеть. Наконец она положила гитару на кровать и тихо сказала:
— Идем на кухню.
Она взяла с плиты чайник, налила воды в рукомойник.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».