Из блокнота индолога - [4]

В то время вместе с моим другом Владимиром Сергеевичем Москалевым я принял участие в основании кафедры индийских языков на восточном факультете Ташкентского университета. Знаменательно, что она начала работу уже через две недели после провозглашения независимости Индии. Тогда мы еще не помышляли, что одному из нас раньше, а другому позже придется поехать в Индию. До того дня еще было далеко, а тем временем представители Индии стали появляться в нашей стране. В 1951 г. в СССР приехала первая индийская делегация деятелей культуры, возглавлявшаяся замечательным человеком, внесшим большой вклад в дело развития дружбы народов Индии и Советского Союза, — доктором Балига. Эта делегация представляла все главные области культуры — среди ее членов были поэт Хариндранат Чаттопадхьяя, ботаник профессор Чиной, танцовщица Чандралекха, журналисты Шьям Лал и Рана Джанг Бахадур, поэт из Кералы Валлатхол и его сын, театральный деятель Чандран. Мне выпала честь принимать их в Узбекистане.

О том, что индийские гости увидели в нашей стране, они не раз рассказывали сами. Добавлю только, что в этих людях я почувствовал не только друзей нашей страны, но и органическую связь с чем-то близким и важным мне, еще не очень ясную для меня самого. Вскоре, когда на одном из приемов я оказался рядом с поэтом Хариндранатом Чаттопадхьяей, это прояснилось — он настолько похож на моего дорогого учителя, что сначала у меня мелькнула мысль, не вернулся ли тот, поправ смерть, оттуда, откуда никто никогда не возвращается? На мой робкий вопрос, не знает ли поэт Вирендраната Чаттопадхьяю, я получил ответ:

— Конечно, знаю! Это же мой старший брат!

Не раз я сталкивался — уже в Индии — с людьми, которые так или иначе были связаны с моим наставником.

Прошли годы. В феврале- марте 1959 г. в составе правительственной делегации мне довелось впервые побывать в Индии. С необычайным волнением летел я первый раз в страну, изучению которой уже было отдано почти четверть века. Под крыльями ТУ-104 проплывали угрюмые пики горных хребтов, вот уже самолет перевалил через Гималаи, и внизу я увидел великую равнину, одну из колыбелей человеческой цивилизации. В этой поездке по стране — Дели, Агра, Бхнлап, Калькутта, Мадрас, Бангалор, Тривандрам, Бомбей, Эллора и Аджанта, Джайпур и Кашмир — мне стало ясно, насколько сложны проблемы, решаемые индийским народом, и как велико должно быть мужество человека, поставившего перед собой задачу руководства страной и выработку перспектив ее развития.

Кроме встреч с официальными лицами нашей делегации удалось еще побывать в гостях у Джавахарлала Неру. Сам хозяин и его дочь встречали гостей у входа в дом. Впервые я видел одного из виднейших деятелей индийского национально-освободительного движения так близко, пожимал его руку, говорил с ним. Много раз потом мне доводилось видеть и слышать его — в парламенте и на трибуне Красного форта, на Рамлила-граунд и в Диван-э-ам, на различных приемах и в его рабочем кабинете. Самое значительное, на. мой взгляд, в нем то, что он был человеком для людей, для народа, человеком на все времена. Через несколько лет Неру не стало, и тогда мир узнал о его завещании — изумительно поэтичном и искреннем документе, свидетельстве глубокой любви к родине, своему народу, благодарности за ту любовь, объектом которой он стал, за веру в него людей.

Во время первой поездки в Индию я все время проверял себя — та ли это страна, о которой так много прочитано и передумано? И сам себе отвечал — да, действительно, это она! Но вместе с тем не переставал удивляться многогранности, разнообразию этой заме-нательной страны и ее талантливого многоязычного народа! И на каждом шагу я убеждался, какими неверными оставались традиционные представления об этой стране, так энергично и ныне распространяемые западными «экспертами» по Индии, выдающими индийский народ за мистиков.

Первым и решительным ударом по такому представлению для меня стала знаменитая железная колонна в Дели, в Мехраули. Собственно, мы поехали посмотреть на минарет Кутб-минар. Конечно, это грандиозное зрелище. С Кутб-минаром связано множество- романтических историй, память о грозной власти средневекового- владыки, чьей волей была воздвигнута эта почти восьмидесятиметровая башня, облицованная красным песчаником, изрезанным арабскими буквами, возносящими к небесам хвалу Аллаху.

Рядом с ним семиметровая железная колонна, черная, почти лишенная украшений, выглядит скромно. Но именно в этой гениальной простоте отражено величие человеческого ума, покорившего металл. Конечно-, наивно поверье, будто у того, кто сумеет, став к ней спиной, обхватить колонну руками и соединить пальцы, осуществятся все его желания. Наивно, но и в то же время мудро — разве не металл, обращенный в орудия труда, сообщает небывалую силу человеческим рукам, позволяет собирать камни на Луне, рассмотреть пейзаж на Венере, увидеть комету Галлея, улавливать мельчайшие частицы материи, проникать вглубь Земли, сдвигать горы, создавать моря? Ведь с помощью металла человек реализует свои желания — и я очень серьезно отношусь к этому поверью индийцев, отполировавших колонну своими спинами на высоте чуть более метра до серебристого блеска.