Июль 1942 года. Падение Севастополя - [19]
Непосредственно части СОРа заняли следующие позиции:
109 дивизия. Мраморная балка — безымян. выс. 1 км сев.-вост. выс. 133, 7.
9-я бригада. Балаклавское шоссе — КАЗ (искл.) хутор 600 м сев.-восточ. высоты 85,2.
7-я бригада. Хутор 600 м сев.-восточн. выс. 85, 2 (искл.) САД 1 км юго-зап. выс. 94, 6.
25-я дивизия. САД 1 км юго-зап. выс. 94, 6 — Английское кладбище — Лабораторное шоссе — КАЗ.
79-я бригада и 138 бригада. Выс. 77, 4 — Малахов курган — Килен-балка — мыс Павловский.
Здесь следует отметить, что по невыясненной причине во всех послевоенных изданиях по обороне Севастополя и в архивных документах положение с обороной Балаклавы за период 29–30 июня не встречаются. Возможно, это было связано с тем, что там не было активных действий противника по ее захвату, хотя в книге П. Моргунова «Героический Севастополь» Балаклава упоминается в связи с планами противника овладеть ею с утра 30 июня, чего в действительности им не было сделано, как об этом свидетельствуют ее защитники. В донесениях СОРа Приморской армии рубежи обороны на 24.00 29 июня показываются от берега моря по Мраморной балке без учета, что Балаклава по-прежнему находилась в наших руках до ночи на 1 июля 1942 года.
Как написал командир 6-й роты 2-го батальона 456-го погранполка 109-й стрелковой дивизии старший лейтенант С. Козленков в своей рукописи «Пограничники в обороне Севастополя 1941–42 гг.» и сообщил в личной беседе, Балаклаву и район побережья по высотам, включая деревню Карань, защищали батальоны 456-го погранполка НКВД, костяк которых составляли пограничники погранзастав Крыма и внутренних войск. Утром и вечером, а также весь день 30 июня на участке обороны Балаклавы была относительная тишина[60]. Бои шли в районе деревни Кадыковка, где оборону держал 3-й батальон 456-го погранполка.
Можно также отметить, что линией фронта за 29–30 июня на схеме в книге Э. Манштейна «Утерянные победы» учитывается, что Балаклава была в наших руках[61].
С целью создания нового района боевых действий в тылу у наших войск на Херсонесском полуострове, блокирования района выгрузки и эвакуации, противником в начале ночи 29 июня была предпринята попытка высадить десант с моря. Для этого из Ялты были посланы 12 моторных шхун, на которых могло разместиться до батальона пехоты с пулеметами и легкими минометами с возможным последующим наращиванием сил. Около 3.00 29 июня эти шхуны были обнаружены наблюдательным постом 18-й береговой батареи на мысе Фиолент, идущие в направлении Херсонесского полуострова.
С целью отвлечь внимание нашей обороны от истинного места высадки этого десанта торпедными катерами противника была произведена демонстрация ложной высадки в районе крутого, недоступного берега у Георгиевского монастыря с подрывом начиненного взрывчаткой катера. В это время шхуны десанта находились на траверзе мыса Фиолент в 35–40 кабельтовых от берега. Командир батареи старший лейтенант Н. М. Дмитриев доложил оперативному СОРа о шхунах и, получив «добро», приказал открыть по ним огонь. Метким огнем артиллеристов батареи в течение 18–20 минут было потоплено 9 шхун. Остальные три шхуны ушли в море. А на рассвете 30 июня у мыса Айя были замечены отходящие катера противника, которые занимались демонстрацией высадки[62].
Ввиду прорыва фронта и создавшейся угрозы Военный совет СОРа в 22.00 29 июня перешел на запасной флагманский командный пост (ЗФКП) в 35-ю береговую батарею. Чуть позже туда перешел Военный совет Приморской армии и Береговой обороны ЧФ. Еще 28 июня туда перешел КП ОВРа (охраны водного района) Главной базы из Стрелецкой бухты. Вслед за командованием СОРа в район 35-й батареи — 16-й ложной батареи переходили все тыловые службы армии и флота — санотдел, инженерный отдел и др. В 02.00 30 июня начальник штаба СОРа капитан 1-го ранга А. Г. Васильев приказал все радиовахты, пост скрытой связи на КП СОРа в Южной бухте закрыть, а всему личному составу убыть на 35-ю батарею. Сам же он с группой командиров оперативного отдела и военно-морским комендантом Севастопольского морского участка (порта Севастополь) остался на бывшем ФКП до вечера 5 июня[63].
Одновременно с закрытием радиовахт на КП Южной бухты, в 02.00 5 июня радиоцентр на 35-й береговой батарее вступил в строй, открыв 7 радиовахт. Узел связи был оборудован в потерне (подземном коридоре) левого командно-дальномерного поста на глубине 26 метров, а антенны были выведены через вентиляционные отверстия[64]. К утру 30.06.42 г. вся требуемая обстановкой проводная связь действовала[65].
Поздно вечером на совещании командующего армией командиры дивизий и бригад доложили, что в дивизиях осталось по 300–400 человек боевого состава, а в бригадах — по 100–200 и совсем отсутствовал боезапас и мины, люди измотаны. Стало очевидным, что Севастополь больше не удержать[66].
Между тем авиация Черноморского флота, базирующаяся на Кавказе, в ночь на 30 июня произвела 24 самолето-вылетов и нанесла бомбовый удар по боевым порядкам противника и 4 самолето-вылета по катерам противника в порту Ялта.
В эту же ночь самолеты транспортной авиации доставили в Севастополь 25 тонн боезапаса и 1625 кг продовольствия. Ими же было вывезено 7 раненых и 179 человек командного состава авиации СОРа и 5050 кг важного груза
