Ивэйн, или Рыцарь со львом - [2]

Не деревянный, не железный.

Подвешен гонг, чтобы звенеть.

Слышней могла литая медь.

Подвешен тут же молоточек.

В гонг безо всяких проволочек.

Ударил трижды дворянин.

Все челядинцы, как один.

Из горниц выбежали сразу.

И по хозяйскому приказу.

Убрали моего коня.

Поклонами почтив меня.

Повсюду слуги: справа, слева.

Смотрю, передо мною дева.

Собой красива и стройна.

Меня приветствует она.

Снять помогает мне доспехи.

(Нет в мире сладостней утехи.

Чем с ней побыть наедине).

Уже короткий плащ на мне.

Для зачарованного зренья.

Он как павлинье оперенье.

Вот вижу я зеленый луг.

Надежная стена вокруг.

Меня девица усадила.

Мой слух беседой усладила.

Наедине, без лишних глаз.

Однако в этот поздний час.

Уже готов был сытный ужин.

Который тоже был мне нужен.

Прервать пришлось беседу с ней.

Хоть это было мне трудней.

Чем с другом лучшим распроститься!

Так хороша была девица.

Признаться, впрочем, и потом.

Когда сидел я за столом.

Она передо мной сидела.

И созерцал я то и дело.

Благословенные черты.

Столь совершенной красоты.

Отец ее достопочтенный.

Гостеприимный и степенный.

Сидит со мною за столом.

И повествует о былом.

Он мне поведал, как, бывало.

Отважных рыцарей немало.

Случалось принимать ему.

Здесь, в родовом своем дому.

И было бы ему приятно.

Когда бы, тронувшись обратно.

Я замок снова навестил.

И хоть немного погостил.

Такое приглашенье лестно.

Отказываться неуместно.

И я промолвил: „Сударь, да.

Вас навестить я рад всегда“.

Нельзя гостей принять радушней.

Я в замке был, мой конь в конюшне.

Смотрю, за окнами светло.

Я поскорее сел в седло.

С хозяевами распростился.

И спозаранку в путь пустился.

Все гуще становился лес.

Деревья прямо до небес.

Сплошная крепь, куда ни гляну.

И заприметил я поляну.

Нет, не медведи там дрались.

Там дикие быки паслись.

Подают яростно друг друга.

И содрогается округа.

Мычанье, топот, стук рогов, —

Свирепей в мире нет врагов.

Я, задержавшись в отдаленье.

Подумывал об отступленье.

В чем нет, по-моему, греха.

Как вдруг увидел пастуха.

Какая это образина!

Сидит на пне, в руках дубина.

Обличьем сущий эфиоп,[9]

Косматый широченный лоб.

Как будто череп лошадиный.

У этого простолюдина.

Густыми космами волос.

Он весь, как дикий зверь, зарос.

Под стать громоздкой этой туше.

Слоновые свисают уши.

С продолговатой головы.

Кошачий нос, глаза совы.

Кабаний клык из волчьей пасти.

Всклокоченная, рыжей масти.

Засаленная борода.

Поверите ли, господа!

Он бородою утирался.

В грудь подбородок упирался.

Искривлена была спина.

Одежда не из полотна.

Конечно, при таком обличье.

Носил он только шкуры бычьи.

Увидев издали меня.

Со своего вскочил он пня.

Слегка встревоженный, признаться.

Я был готов обороняться.

Однако дикий лесовик.

Сражаться, видно, не привык.

Стоит он, словно ствол древесны.

Ну, прямо идол бессловесный.

Я говорю: „Кто ты такой?“

Знаком ему язык людской.

Сказало чудище лесное:

„Я человек. Не что иное.

Как человек“. – „А что в лесу.

Ты делаешь?“ – „Я скот пасу.

Лесное стадо охраняю.

И больше ничего не знаю“.

„Клянусь апостолом Петром!

Не совладать с лесным зверьем.

Чтобы сберечь такое стадо.

Нужна, по-моему, ограда.

Или какой-нибудь загон“.

„В моих руках лесной закон.

Быкам позволил я бодаться.

Но не позволил разбредаться“.

„Как ты пасешь быков таких?“

„Со мною бык бодучий тих.

Не то что слишком отдалиться.

Не смеет бык пошевелиться.

Любому шкура дорога.

Быка схвачу я за рога.

И содрогнутся остальные.

И присмиреют, как ручные.

Притихнут, кроткие, вокруг.

Боясь моих могучих рук.

Чужих мои быки бодают.

На посторонних нападают.

Я господин моих быков.

А ты-то сам? Ты кто таков?“

„Я рыцарь, – говорю мужлану, —

Искать весь век я не устану.

Того, чего найти нельзя.

Вот какова моя стезя“.

„Ответь без лишних поучений.

Чего ты хочешь?“ – „Приключений!

Я показать хочу в бою.

Отвагу бранную свою.

Прошу, молю, скажи мне честно.

Не скрой, когда тебе известно.

Где приключение найти?“

„Нет, я не ведаю пути.

В страну, где приключенья эти.

С тех пор, как я живу на свете.

Я не слыхал подобных слов.

Однако дать совет готов.

Источник в двух шагах отсюда.

Но берегись! Придется худо.

Тому, кто на таком пути.

Не знает, как себя вести.

Когда ты человек неробкий.

Езжай по этой самой тропке.

Поскачешь напрямик, вперед.

Куда тропа тебя ведет.

У нас в лесу тропинок много.

Лишь напрямик – твоя дорога.

Увидишь ты родник тогда.

Бурлит вода, кипит вода.

Однако можешь убедиться:

Как мрамор, холодна водица.

Большое дерево растет.

И зеленеет круглый год.

Над заповедной этой чашей.

Деревьев не бывает краше.

Видна цепочка меж ветвей.

Поблескивает ковш на ней.

Увидишь камень самоцветный,[10]

Для проезжающих приметный.

(Не знаю, как его назвать).

Там, право, стоит побывать.

Вблизи часовенка на диво.

Она мала, зато красива.

Возьми ты ковш в тени ветвей.

Водою камень тот облей.

И сразу дерево качнется.

Такая буря вмиг начнется.

Как будто бы обречены.

Олени, лани, кабаны.

Сверкать начнет, греметь и литься.

Столетним деревам валиться.

Зверью несчастному страдать.

И человеку пропадать.

Когда вернешься невредимым.

Считай себя непобедимым“.

И поскакал я напрямик.

И в полдень отыскал родник.

Часовенка передо мною.

Залюбовался я сосною.

И вправду вечнозелена.

Высокоствольная сосна.

Рассказа не сочтите басней.

Я не видал дерев прекрасней.

Не страшен дождик проливной.