Иверь - [2]

Я уже подумываю его имя себе взять. Тем более что мое здесь будет совершенно неуместно. А так и дешево, и сердито: Прот. И пусть голову ломают, не тот ли я бог…

Все, подумал я, пора в путь. Копье сделано. Хоть и весит оно кило так пять, но ничего, не утомлюсь. Поднял своего раба, а именно таков был его статус на этот момент, и послал вперед. Если волчья яма на пути, так у него больше шансов ее заметить, как-никак сам охотник. А если упадет в нее, то невелика потеря.

Солнце пригревало, пробиваясь сквозь кроны над тропой. Хорошо по лесу идем. Так бы я моментом бы выдохся на солнцепеке, с непривычки. А ведь с самого начала я и хотел по степи пробираться к горам. Однако получилось, что леском стало предпочтительнее. Тем более что это уже не Оружейный лес, а такой, скажем, нормальный. Если считать, что узловатые стволы и пятиконечные листья на ветках – это нормально.

Вот странно, я тут всего сутки, а привык к тому, что вся природа здесь подчинена числам три и пять. Прайды местных львов, не давшие мне пройти степью, тоже состояли из трех особей. Самец и две самки. Детеныши не в счет. Листья вон пятиконечные. Этот абориген считает до трех, потом снова до трех, а потом сумму говорит: сколько будет троек. И это имея пять пальцев на руках! То есть теория начала счета с пальцев рук здесь себе зубы обломала. Хотя нет. Не совсем. У них каждый палец в подсчетах воинов равняется трем. А боевое формирование деревни из пятнадцати человек называется кулаком. Я, значит, чуть меньше трех кулаков вырубил в прошлый раз. И так во всем. Три да пять. Слово «пятнадцать» у них отсутствовало как класс. Троичная система. Иногда пятеричная. Ничего. Будет время – исправим. Я тут порядок наведу. Он, порядок, мне ой как понадобится, если я хочу выжить и не попасть под трибунал. Мне понадобятся и воины, и место для обороны. Не знаю, сунутся ли сюда за мной мои бывшие товарищи, но исключать этого нельзя.

Так что нужно следовать плану, и первым в плане номером идет маршрут до Туманных гор, или гор Утренней Влаги, как вам удобнее. Там груз. Там оборудование, оружие, медикаменты и годовой запас провизии. Короче, там все, что полагается для выживания десантной группы из десяти человек на земной месяц. Включая связь и развлечения. Мне туда. Мне к капсуле. В предвкушении будущей безопасности я совсем забыл даже за своим рабом приглядывать и чуть было не налетел на него, когда он резко остановился.

Молодой охотник что-то промычал.

Остановившись рядом с ним, я посмотрел, куда он указывал. По земле словно толпа прошла. Я с сомнением посмотрел на примятый и вырванный мох, прикидывая, сколько же тут прошло и кого.

– Охотники, – сказал раб.

Я поглядел на него, и тот, словно чего-то смутившись, отвел глаза. Охотники в его понимании – это не просто те, кто обеспечивает едой независимые поселения. Это еще и воины, легкие на подъем и нападение. Надо наказать соседей за нарушение территории охоты? Так вот эти универсалы и решают, как сподручнее напасть. Короче, неприятно было бы с ними встретиться. Даже положив до этого толпу из другой деревни, я не хотел еще одной такой стычки. Излучатель не вечный. Генератора для зарядки у меня нет. А до капсулы еще чухать и чухать.

– Возвращаются. Идут домой. С добычей. И рабами.

– Откуда ты знаешь? – спросил я его. Мой местный был ужасен, но я рассчитывал на то, что, если прокантуюсь здесь полгода, выучу не хуже аборигенов.

Он пожал плечами, и я махнул рукой. Ну, например, я никогда не смогу объяснить, почему я знаю, что пахнет аммиаком или еще чем. Пахнет, и все. Требовать у аборигена, откуда он знает, сколько здесь прошло людей, – это либо потратить сутки на перевод, либо сломать себе голову.

– Сколько их? – спросил я.

Он снова пожал плечами и показал оба кулака:

– Больше.

Больше тридцати. Это с рабами. О’кей. Будем обходить. Как говорил мой командир: «И не хрен тут…», в смысле думать о стычке.

Я встряхнулся и опять послал вперед своего раба. А сам расстегнул кобуру и, взяв в левую руку копье, был готов выдернуть оружие незамедлительно.

Думал, проскочим. Не получилось. Нас заметили. И вот уроды ведь… Вместо того чтобы отпустить, видя, что нас двое, из которых один не похож на них и вооружен, а второй явно тоже охотник, с дикими криками они напали. Это была банальнейшая бойня. Я срезал сразу четверых вместе с деревом. Пятого этим деревом и завалило. Еще двое замерли на месте, ошеломленные происшедшим. Мой раб кинулся на них с копьем, которое я бросил, когда начал стрелять. Проткнув одному живот, он выдернул копье и замахнулся на другого. Я только и успел выкрикнуть:

– Стой!

Вот, блин. Я крикнул по-русски. Он, естественно, не понял. Поэтому второй тоже свалился к ногам моего раба. Тот еще раз проткнул тела в районе сердца, с хрустом проламывая ребра, и только после этого подошел ко мне. Держа копье двумя руками перед собой, он опустился на колени и положил его на землю. Я замер с излучателем в руке, ожидая от него любой гадости. Он же так и стоял на коленях.

Я, ничего не говоря, поднял копье и отошел.

Абориген все так же оставался на земле. Я велел, чтобы он поднимался. Он помотал головой. Я вернулся к нему и спросил: