Иван Грозный - [2]

Баторий привел в Польше все на некоторое время в порядок. Но в эти времена Московия и Польша были антиподами, и если одна имела успех, а другая нет, – это только потому, что не разбирали средств. Обратите ваши взоры на гигантскую равнину, где работал этот народ, между Уралом и Карпатами, между Черным и Белым морями, и вы увидите, что не лаской, нежностью и благостью можно было смешать, перетереть и слить в нераздельное целое 20 различных рас, составляющих теперь Россию.

Возможно, что при этой работе Иван IV был более жесток, чем нравы его века. Мы об этом еще поговорим позже. Но в легендах и исторической критике эпитет «Грозный» стал синонимом жестокости без смысла и без оправдания, чисто варварского происхождения, доведенного до крайностей в своих проявлениях, и для того, кто знаком с могуществом слов, последствия не оставляют сомнения; слово наложило ложное понятие на вещи.

Конечно, представление об этом лице и его сподвижниках не может быть отделено от некоторых ужасных сцен, и вам надо приготовить ваши нервы к тяжелым испытаниям; но сквозь эти зловещие видения вы, тем не менее, заметите то, что я назвал восходом солнца.

В последнем из царствовавших Рюриковичей (не считая Федора, бывшего только тенью) один из вождей школы славянофилов, Кавелин, уже отметил центральную фигуру истории своей страны. С того времени попытки реабилитации этой фигуры множились и доходили до крайностей.

Постараюсь разобраться в этих противоположных позициях и занять сторону истины. Я не считаю возможным предпринять это изучение, не обозрев сначала географических, политических и социальных условий, а также интеллектуального состояния и нравов страны, куда историк не может проникнуть иначе, как в роли исследователя. Первые четыре главы этого тома будут посвящены такому обозрению. За растянутость и подробности прошу меня извинить: иначе я рисковал быть не понятым, и говорил бы загадками. Этот ключ необходим для большинства моих читателей.

Я мало пользовался неизданными документами. Те документы, которые оказались мне полезными, в большинстве случаев уже опубликованы, частью же совершенно недоступны. Что касается литературы по этому вопросу, то она очень обширна. И я не буду указывать на нее, чтобы излишне не увеличивать произведение. Я должен прибавить, что литературный источник представляет еще сырой необработанный материал. Историку нужно еще поработать, чтобы создать стройное целое.

Пусть мой друг И. Щукин, богатая библиотека и бесконечная любезность которого дали мне возможность выполнить мою задачу, примет выражение моей глубокой благодарности.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ РОССИЯ XVI ВЕКА

Глава первая Страна и население

Древняя и новая Россия. Территория. Общественные классы. Аристократия. Политический и общественный строй. Происхождение абсолютизма. Крестьяне. Несвободное население. Городское население. Церковь.

I. Древняя и новая Россия

«Налетел на меня многокрылый орел с когтями льва и унес у меня три кедра ливанских: мою красоту, богатство, моих детей. Земля наша опустошена, город наш разрушен, рынки уничтожены. Наши братья увезены туда, где не бывали никогда ни наши отцы, ни деды, ни прародители»…

Так устами одного из своих летописцев свободный, с республиканским устройством город Псков, присоединенный в 1510 году к новой московской державе, оплакивал потерю своей независимости, уничтоженные привилегии и своих сыновей, приговоренных к изгнанию. Отец Ивана Грозного, Василий Иванович, побывав в Пскове, на обратном пути оттуда увез мощный колокол, в течение веков сзывавший жителей на вече; сотни семейств местных жителей переселил во внутренние области своих владений, а на их место переселил москвитян и провозгласил присоединение республики к своему государству.

Это было повторение исторического события, имевшего незадолго до того в Западной Европе. Точно так же Карл Смелый ниспроверг в Льеже знаменитый perron, древнюю бронзовую колонну, у подножия которой в течение минувших веков народ собирался для принятия законов и исполнения разных других актов государственной жизни.

А по соседству с Карлом Смелым боролся Людовик XI с Бургундией, Бретанью, Гиенью, находившимися в вассальной зависимости от него, стараясь присоединить и удержать за собой эти жемчужины французской короны.

Это был решительный момент, когда слагались крупные государственные образования. Этот исторически процесс сопровождался болезненным кризисом. Но здесь, в этом отдаленном северо-востоке, задача «собирателей русской земли», как их называют, была особенно трудна. Дело заключалось не в простом слиянии областей, соединенных уже и без того близким сходством, общностью традиций, очевидным единством интересов. Представьте себе, что Франция завоевана в XV веке англичанами и какой-нибудь князь бургундский пытается создать монархию, и даже не в Дижоне, а где-нибудь в Германии, Швейцарии или Италии, и это новое государство должно собрать обломки разорванного, разрозненного французского отечества. Таково приблизительно было положение, из которого, благодаря трудам и непрерывным усилиям «собирателей», в начале шестнадцатого века вышел новый мир: Русь Иванов и Василиев.