Иван Болотников. Книга третья «Огнем и мечом» - [35]
— А что я говорил? Не посрамил меня Мишка. Не седни-завтре и в Кромы войдет!
Дрогобужанин Андрюшка Колычев был пожалован дворянским чином и поместьем.
Тяжело переживал неудачу Болотников. Под вражьими пушками пало около четырехсот ратников.
«Худой зачин. Полегли славные донцы-повольники… Но как же враг оказался в засаде? Нагой давно у Кром, и для осады ему позарез нужны пушки. Но почему он их оставил на орловской дороге? Почему развернул пушки вспять? Выходит, разгадал мой умысел. А может, кто-то из ратников Нагого уведомил? Ужель нашлась подлая душа?»
Терялся в догадках, но все оказалось куда проще. Матвей Аничкин, посланный дозирать пушкарский наряд, вернулся к Болотникову с языком — чернявым угрястым мужиком из обоза. Тот на расспросы воеводы молвил:
— Поотстали мы от царева войска. А тут из Дубков боярский тиун примчал. Воровская рать-де нагоняет. Голова наш, Кузьма Андреич, и не чаял беды оной, гонца к Михайле Нагому снарядил. Но воеводу ждать не стал, повелел пушкарям бой принять. А тут и твое воинство показалось. Зачал голова ядрами и дробом посыпать…
— Буде! — оборвал мужика Болотников.
Иван Исаевич отвел рать к селу Бордаковка. Собрал начальных.
— Думали Нагого врасплох взять, да сами угодили в ловушку, — с укором глянул на Берсеня. — Чего ж ты, Федор, идучи впереди войска, малый дозор выслал?
Берсень покривился: морщаясь, ухватился рукой за раненое плечо. Болотников, не щадя Федора, ронял сурово:
— И под пушками надо умеючи воевать. Негоже врагу спину показывать.
Федор вспылил.
— Да там и сам дьявол не устоял бы! Ад, пекло.
— Вестимо, — усмешливо бросил Болотников, — у страха глаза, что плошки, а не видят ни крошки. Надо похитрее быть. Уж коль на врага напоролся, да ежели силу его не ведаешь, напродир не иди. Отступи, но не сломя голову. Попытай конницу в обхват кинуть. Пушкарский наряд лишь в открытом бою хорош. А коль его обойти да в том же леске зажать, тут ему и конец.
— Да мы ж сами в обхвате были! — горячился Берсень. — Куда ни ступи — ядра да картечь.
— Буде, Федор, оплеуху языком не слижешь, — осадил Берсеня Иван Исаевич. — Давайте-ка лучше покумекаем, как нам дале держаться. Бранью делу не поможешь. Впредь быть умнее. Да и дозорам боле так не ходить. Отныне врага доглядать тремя разъездами, и чтоб каждый дозор друг с другом сносился.
— Дело, батька! — одобрил Мирон Нагиба.
— Бояре злы на народ, — продолжал Иван Исаевич. — Глотку перегрызут за свои пожитки. Но мы то зло будем вырубать мечом. И меч сей должен быть не токмо сильным, но и мудрым. Надобно и врага разбить, и мирскую рать сохранить. А посему боле спотыкаться нам не с руки. Побьют наше войско — беда непоправимая. Бояре и вовсе народ закабалят. Так не уроним же боле своей чести, други. Духом ратным укрепимся и зачнем крушить боярских псов. Так ли сказываю, братья-воеводы?
— Вестимо, батька, рук не опустим. За тот тумак, что получили, воздадим Нагому сторицей, — сказал Устим Секира.
— Воздадим! — пробасил Нечайка. — Первый блин всегда комом, боле не оплошаем. Литься вражьей кровушке!
— Литься! — разом заговорили Юшка Беззубцев, Матвей Аничкин, Тимофей Шаров…
Иван Исаевич обвел глазами суровые, полные отчаянной решимости лица. Воеводы не сникли, они крепко верят в победу. И то славно.
— Войску отныне ходить пятью полками, — твердо и веско ронял Болотников. — Полк Правой руки вверяю Юрью Беззубцеву, Левой — Мирону Нагибе. В Сторожевом быть Нечайке. Большой же полк сам поведу.
— А кому ж Передовой? — набычась, спросил Берсень.
— Тебе, Федор. Думаю, такой оплеухи боле не изведаешь. Так ли?
— Так, — буркнул Берсень. Но на душе его по-прежнему кипело, он серчал на Болотникова. Тот костерил его при всех начальных людях, а к этому Федор не привык. В Диком Поле, на вольном Дону, он был почитаемым атаманом. Казаки славили его за храбрость и дерзкие походы. И вдруг такой срам. Сидел Федор букой.
Болотников обратился к Аничкину:
— А тебе, Матвей, дело особое. Повезешь «листы» по городам и селам. Пусть народ знает, что идем мы на Москву избавительной войной. Подбери людей ловких да отважных — и с богом.
— А что в «листах», воевода? С каким словом в народ идти?
— С каким словом?
Болотников, искоса глянув на полковых воевод, горячо произнес:
— По всей Руси клич кликнем, дабы крестьяне, холопы и все черные люди посадские за топоры, рогатины и мечи брались. Именем великого государя Дмитрия Иваныча повелим изменников-бояр побивать, а вкупе с ними дворян, гостей и неправедных судей. Мзду и лихоимство — под корень! Холопам — волю, казну и пожитки господские, оратаям — барские нивы, леса, покосы, выгоны и рыбные угодья. Призовем крестьян громить кабальников, жечь усадьбы, перепахивать сумежья[37]. Буде страдникам жить под господским кнутом! Буде гнуть спину на барщине и платить оброки. Сказывать в селах, чтоб на Василия Шуйского пошлин и податей не давали, городовых и острожных поделок не делывали, «даточных людей», возниц и подвод не посылали. Шуйский — боярский царь, а посему враг мирской. Звать города и веси целовать крест законному государю Дмитрию, звать войной на бояр и Шуйского.
Замыслов Валерий — известный писатель, автор исторических романов. В первой книге "Иван Болотников" рассказывается о юности героя, его бегстве на Дон, борьбе с татарами и походе на Волгу. На фоне исторически достоверной картины жизни на Руси показано формирование Ивана Болотникова как будущего предводителя крестьянской войны (1606–1607 гг.).
Валерий Замыслов. Один из ведущих исторических романистов России. Автор 20 романов и повестей: «Иван Болотников» (в трех томах), «Святая Русь» (трехтомное собрание сочинений из романов: «Князь Василько», «Княгиня Мария», «Полководец Дмитрий»), «Горький хлеб», однотомника «Грешные праведники» (из романов «Набат над Москвой», «И шли они из Ростова Великого»), повести «На дыбу и плаху», «Алена Арзамасская», «Дикое Поле», «Белая роща», «Земной поклон», «Семен Буденный», «Поклонись хлебному полю», «Ярослав Мудрый», «Великая грешница».Новая историко-патриотическая дилогия повествует об одном из самых выдающихся патриотов Земли Русской, национальной гордости России — Иване Сусанине.
Эта книга писателя Валерия Замыслова является завершающей частью исторического романа об Иване Болотникове.
Третий роман цикла «Святая Русь» «Полководец Дмитрий» или «Сын Александра Невского» сообщает о сыне Александра Невского Дмитрии, победившем Ливонский орден в сражении под Раковором, которое западные учёные называют предвестником Грюнвальдской битвы. За цикл романов в трёх томах «Святая Русь» Валерий Замыслов постановлением губернатора Ярославской области был награждён литературной премии им. И. З. Сурикова первой степени. .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе «Горький хлеб» В. Замыслов рассказывает о юности Ивана Болотникова.Автор убедительно показывает, как условия подневольной жизни выковывали характер крестьянского вождя, которому в будущем суждено было потрясти самые устои феодально‑крепостнического государства.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.