Иван Безуглов - [18]

Таня сама устыдилась своих мыслей.  В рассветной полутьме, скрадывающей очертания бедной мебели и ободранных стен, он показался ей роднее, чем за все два года работы вместе. Не удержавшись, она склонилась к беспомощному Ивану и тихо, почти по-сестрински, поцеловала его в холодные губы.

Лежащий вздрогнул, словно от удара электрическим током, и попытался привстать, но снова повалился на пол, не сумев из-за наручников удержать равновесия.

- Где я? - прошептал, почти простонал он. - Что со мной? Анна?

Таня отпрянула в сторону, и от ее чистого порыва мгновенно не осталось и следа. Впрочем, вряд ли Иван ощутил ее поцелуй. Открыв глаза, он увидел перед собой все ту же серьезную, энергичную Татьяну, что по утрам в кабинете, разве что не в обычном строгом костюме, а в джинсах и свитере.

- Мы попали в порядочную переделку, босс, - сказала она с нарочитой бравадой.

- Да-да, - Ивану с трудом удалось сесть. - Я все помню. Метро "Ленинский проспект", полковник Зеленов. И что же, они ничего с нами не сделали? Получается, что у этого мерзавца тоже есть понятие о слове?

- Как видите, шеф.

Иван с изумлением посмотрел на девушку, в устах которой эта новообретенная фамильярность звучала на редкость фальшиво.

- На вас тоже были наручники, Таня?

- Меня удостоили только веревки, - она криво улыбнулась, еле сдерживая слезы. - Пока вы лежали без сознания, я сумела освободиться, - она кивнула головой в сторону, где на полу валялись ее узы. - Зеленов и его дружки вряд ли рассчитывали, что мы сумеем так быстро прийти в себя. Где мы, как вы думаете?

- Явно в загородном доме... впрочем... - он раскрыл глаза в безмерном удивлении. - Таня! Негодяи привезли нас в мой собственный дом! Я не рассказывал вам, что купил его прошлой осенью у бывшего секретаря райкома партии? Но зачем они устроили с нами такую жестокую шутку?

- Иван, Иван, - Таня снова смотрела на него с нежностью, - как же вы простодушны. Видимо, им приказали не причинять нам вреда, так что оставить нас просто в лесу они не могли. А собственного убежища раскрывать нам не захотели.

- Я не об этом, - Иван мотнул головой, - зачем было вообще устраивать эту трагикомедию?

Вместо ответа Таня взяла его руки в свои и погладила скованные железными браслетами кисти. От этих сильных пальцев исходило волнующее живое тепло, передававшееся, казалось, в самое ее сердце.

- Милый мой президент, - рассмеялась она, - вы забыли, что сегодня в девять тридцать утра мы должны подписывать контракт? У вас вылетело из головы, сколько у нас конкурентов? Вся деловая Москва завидует вам, Иван.

- Ох, вряд ли мне кто-нибудь завидует сейчас, - Безуглов не отстранял рук, - разбитый, невыспавшийся. Сейчас бы поспать хотя бы час, но на этой даче всего одна кровать. Что же нам делать с этим украшением? - он бросил взгляд на наручники. - У меня здесь есть кое-какие инструменты...

Под первыми лучами весеннего солнца уже наполнявшими здание, Таня легко отыскала в чулане металлический ящик с американскими слесарными приспособлениями. Изнеможенным голосом Иван давал ей советы - но ни плоскогубцы, ни клещи не помогали.

- Погодите, Иван, тут нужно что-то вроде шпильки, - сказала Таня.

- Вы же не носите шпилек, - через силу улыбнулся Иван.

- Не беда, - отвечала Таня.

Зардевшись, она вышла в соседнюю комнату, где стянула через голову свитер, расстегнула белый лифчик и, вынув из него металлическую застежку, распрямила ее, превратив в подобие отмычки. Она с грустью посмотрела на свою обнаженную грудь - маленькую, как у подростка, но такой же безукоризненной формы, как у младшей сестры, с алыми вишенками сосков, словно устремленными вперед, в неведомое будущее. Мне двадцать четыре года, - вдруг пронеслось у нее в голове, - но ни один мужчина до сих пор ни разу не прикоснулся к этим сокровищам. Для кого я берегу их? И стоит ли их беречь, если этот - единственный, достойный притронуться ко мне - твердый и нерешительный, отважный и робкий, проницательный и наивный - холоден, как весенняя льдина на Москва-реке? Наверное, он даже не заметит, откуда я взяла этот волшебный ключик, - с грустью подумала она.

Она вставила выпрямленную застежку в скважину наручников и несколько раз повернула ее. При очередном нетерпеливом движении замок вдруг щелкнул - и Иван оказался свободен. Он вскочил на ноги и даже подпрыгнул от радости, а Татьяна смотрела на него таким счастливым взглядом, что ей пришлось отвести глаза. Она не хотела выдавать своих чувств. Что ж, теперь они успевали в "Метрополь" на подписание контракта, думала она. Иван снова стал не скованным пленником, нуждающимся в защите и помощи, а самоуверенным президентом преуспевающей фирмы.

- А я? - вдруг сказала она вслух. - Кем же стала я? Автоматом для работы на компьютере и перевода с испанского?

- Нет, Таня, - голос Ивана вдруг стал хриплым и нежным, - нет. Ты думаешь, я смогу когда-нибудь забыть твое ночное путешествие во имя моего спасения? Ты думаешь, я не догадался, откуда ты взяла этот волшебный ключ, которым открыла мои оковы? Ты думаешь, я смогу забыть об этом?

Он подошел к ней так близко, как никогда в жизни, и обнял ее худенькое тело. Маленькая, почти детская грудь Тани сквозь тонкий свитер ощущала биение его сердца. Наверное, она успела бы замерзнуть без лифчика, если бы не неожиданное объятие в пустом доме, после всех страшных событий этой ночи. Но эти объятия продолжались недолго. Губы Ивана скользнули по щеке Тани, коснулись ее волос, и отстранились, словно наткнулись на невидимую преграду. Его могучие руки, легким движением обхватив ее талию, тут же разжались, так и не успев разбудить в ней того жара, который Таня испытала несколько минут назад, целуя скованного Ивана.