Иуда - [17]

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного: и когда случается, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас...

Вожди слепые, отцеживающие комара, а верблюда поглощающие.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем, как внутри они полны хищения и неправды...

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты...

Дополняйте же меру отцов ваших.

Змии, порождения ехидны, как убежите вы от осуждения в геенну?"

И, вылетая за стены храма, его слова вздымались горящими факелами и падали, рассыпая искры над великим и святым городом, единственным городом во вселенной, где обитает Бог.

"Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе. Сколько раз я хотел собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, а вы не восхотели! Се, оставляется дом ваш пуст.

Ибо сказано вам: не увидите меня отныне, доколе не воскликнете: Благословен Грядый во имя Господне!"

Когда он вышел из храма, ученики с ужасом поняли, что никогда он уже не переступит его порога.

А под опустевшими сводами, казалось, еще глухо отдавались и перекликались страшные призывы: "Горе вам, горе..."

Случилось что-то страшное и непонятное.

Ученики были совсем смущены и растеряны.

Учитель ушел из храма.

ЭТО было непостижимо.

Мессия, обличающий врагов... Мессия, ревнующий о доме Божием и изгоняющий торгующих там... все это понятно... но Мессия, оставляющий храм навсегда! Это непостижимо! Это немыслимо!

ЭТО разрушает все пророчества и обетования.

И кто победил - Ушедший или они, оставшиеся?

Ушел ли он, сдав им, как побежденный, цитадель, которую не в силах был удержать, или как Победитель, бросил им то, что ему не нужно и устремился к иным вершинам?

И что оставил себе? Каменистые дороги, поля, усеянные белыми пахучими цветами, горы, где он молился по ночам, прозрачное озеро и еще более прозрачное днем и полное тайны ночью, небо? И где, и какую жертву принесет он теперь?

Они окружили его плотным кольцом.

Забыв свой страх пред ним, они показывали ему пылавшие в закатных лучах, оставшиеся там позади громады. Думали, что их очарование вернет его отходящее сердце.

Но он был неумолим.

"Истинно, истинно говорю вам, - говорил он, - не останется здесь камня на камне, все будет разрушено".

Он начал говорить о будущем. Страшные нестерпимые картины открывал он перед их взором.

Будут войны, голод, моры, землетрясения по местам. Народ восстанет на народ и царство на царство. Это будет только начало болезней.

А потом их, его учеников, будут предавать на мучения и убивать. За имя его будут ненавидимы всеми.

Тогда соблазнятся многие: и друг друга будут предавать на мучения и убивать, и возненавидят друг друга...

Многие лжепророки восстанут, сотворят великие знамения и чудеса, соблазнят многих, стараясь прельстить, если возможно, и избранных. Умножатся беззакония и охладеет любовь...

Горе же беременным и питающим сосцами в те дни. Тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира и доныне и не будет. И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть.

И будут знамения в солнце, луне, звездах и на земле; уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится.

Люди будут воздыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы Небесные поколеблются...

Иуда слушал, и ему казалось, что великое разрушение уже началось. Величественные стены храма рушатся, и камни, ударяясь друг о друга, летят со страшным грохотом в бездну. Громадное красное солнце на западе истекает последним теплом и готовит миру холодную беспросветную ночь.

Из темной глубины неба с оглушительным треском летят горящие осколки, как слишком зрелые помидоры со смоковничного дерева.

И Ангельские полчища, силы небесные, недоумевают и, закрывая лицо руками, возносят свою хвалу и свое упование.

И весь этот ниспадающий поток ужасов вызвал он, Учитель, своим словом.

О, как он могущественен!

Иуда не сомневается больше в его могуществе.

Недаром он видел смердящего четверодневного Лазаря, выходящего из гроба. Он сам ощущал это зловоние смерти. И на его глазах спадали погребальные пелены, и снова ожило начавшее разлагаться тело. Он кажется Иуде теперь каким-то страшным демоном, играющим легко и свободно вереницами человеческих поколений и сонмами миров.

Он, один он, и никто другой ни прежде, ни теперь, ни после, он один только может спасти человека, свою многоскорбную и грешную, но все-таки Божественную, Отчизну и чающий спасения мир.

Но он не хочет.

Светлый и тихий, он пленен какой-то нечеловеческой туманной мечтой и влюблен в таинственную красоту страдания.

Нищий и убогий, он стоит здесь, принеся в дар своей нищете несметные сокровища своих сил.

Он идет навстречу страшному хаосу, сам бросается в отверстое лоно бездны. И вместе с ним идут те, что ради него оставили жен и детей и возненавидели по его слову жизнь.

И Иудею, возлюбленный Богом виноградник, невесту Божию, он влечет за собою.