Итоги, 2012 № 20 - [32]

— На Западе по-другому?

— На Западе любят, чтобы все развивалось, двигалось. У них нет карманов, из которых можно взять и вытащить деньги. Приходится их зарабатывать. А представьте, что из Англии гонят нефть в Европу и на это живут. Там никогда бы не появилось никаких The Beatles. Из Катара же ни одна группа не вышла, правда? Да на фиг им это надо! Они спокойно заплатят деньги, Маккартни приедет, сыграет две песенки...

— Что же делать?

— Приспосабливаться и хорошо считать. В 2004-м я читал курс студентам и с ними рассчитывал бюджет для «Братьев». И оказалось, что надо потратить 225 тысяч долларов, а заработаю я 540 тысяч. Через год студенты меня спрашивают: «Ну как?» Говорю: «Все так, только заработал я на 200 тысяч больше». Главное, придерживаться определенной схемы. Если зарабатываешь 100 рублей, 40 обязан потратить на следующий альбом. 40 процентов — золотой стандарт. Я подписывал в 2001 году первый договор с компанией Sony по какому-то проекту, смотрю: у них 37 процентов идет на развитие. Я понял, что мои 40 процентов правильные. В чем секрет Мика Джаггера? В том, что в 60-х годах, пока все пили, курили и кололись, он ходил в школу юного бухгалтера и учился: 2+2 фунта = 4 фунта. «Роллинги» звонили продюсеру Алану Кляйну и вопрошали: «Где деньги, нам нечем оплатить межгород?» И только Джаггер мог сесть и посчитать, как обманывает его этот менеджер. Наверное, Лагутенко подумал, что я Алан Кляйн, потому что у нас тоже были времена, когда на нас висели долги, а я все тратил на Земфиру, на «Дедушек», на «Туманный Стон», то есть вкладывался в новую музыку. 40 процентов на развитие — это необходимость. И если положил в карман хотя бы 10 процентов из этих 40, как без меня начали делать «Братья Грим», ничего не выйдет.

— Это что за история?

— А они мне все время говорили: «Давай мы на эти 40 процентов не клип снимем, а поедем на остров Хайнань и отдохнем. А давай мы запишем альбом не в Новой Зеландии, а в Москве. Сэкономим 20 тысяч...» И так бесконечно. Боря говорил: «Я в такси за 200 рублей не могу ехать, только за 3 тысячи теперь могу». Вот куда уходят деньги. Вместо музыки люди начинают тратить на себя, и группа умирает потихоньку.

— Леонид, а как вы в кино оказались?

— Меня пригласили как музыкального продюсера фильма «Самоубийцы», который недавно вышел в прокат. Продюсер фильма и сорежиссер Александр Стриженов. На мой взгляд, получилась настоящая рок-н-ролльная киноистория. Там снялись Акиньшина, Стычкин, Воробьев, Башаров, Куценко... Фильм человечный, добрый, с юмором. Стриженов сказал: «Я не хочу попсу, я хочу, чтобы был рок-н-ролл». И я подобрал 20 произведений, начиная с «Аквариума», «Воплей Видоплясова». В музыке постоянный драйв. Я все-таки 15 лет делал дискотеки и умею компоновать музыку. Мне все говорят, что саундтрек потрясающий.

— Вы говорили, что пишете книгу. Мемуары?

— Нет. Я был знаком с разными необычными, интересными людьми, начиная с приморского рок-патриарха Андрея Масловского. Плюс Лагутенко, Земфира, Боря Грим, Алексей Ракитин. Хочу собрать в единого персонажа, проанализировать, что это такое. А это целая эпоха, между прочим. Там несколько поколений будет представлено.

— Что вам сегодня нравится и не нравится в роке?

— Я не могу слушать людей, которые занимаются бардовской песней в роке. Другое дело музыканты-философы, как Гребенщиков или Майк Науменко. Иногда такие явления попадаются на моем пути, и это как откровение. Недавно я испытал нечто подобное, встретив девушку из Латвии, Софью Курбатову. Ее песню «Саманта Смит» скоро будут знать миллионы. А до этого я что-то похожее наблюдал в 2010 году, когда работал с Алексеем Ракитиным и его группой «Plastика». Сожалею, что не смог довести его до вершины.

— Почему Алексей не пошел дальше?

— Понимаете, в популярной музыке ты либо хочешь бороться за себя, либо сдаешься. Человек сдался. Прошло уже два года, и сегодня мало кто его знает. Ведь когда появилось все это протестное движение, песня «Они считают нас быдлом» могла бы стать просто гимном оппозиции. У него много социальных песен, но это не надуманный пафос.

— Где он сейчас?

— Алексей живет в Орле с родителями-учителями, сам учитель. Его ученики ходят на его концерты. И, как настоящий интеллигент, он отказался прекратить преподавание. Насколько я понимаю, он пишет песни для певицы Ёлки. Его стали эксплуатировать как машинку для написания песен. В общем, людей у нас умеют покупать. Но я вам могу сказать на полном серьезе вот что. Для меня все эти 35—150 тысяч, которые вышли на Болотную площадь и на проспект Сахарова, ничего не значат, пока там не появится Алексей Ракитин.

— Почему?

— Потому что Ракитин — представитель провинциальной интеллигенции. Которая привыкла думать, что губернатор, начальник РОНО — плохие люди, а в Кремле сидят хорошие. И пока их не переубедишь, они не поднимутся. А людей этих, между прочим, огромная масса, и они способны перевернуть Россию, если проснутся. Но пока они воспитывают подростков, которых потом власть возит на селигеры. Без помощи музыкантов тоже ничего не получится. Музыканты должны идти в народ, а не в формат. Как я уже говорил, творческая единица не равна личности. Те, кто вырос в советское время, как Юрий Шевчук, — другие, закаленные в боях с коммунизмом. На них не похожи те, кто взрослел в период 90-х: тогда надо было или быть бандитом, или спрятаться в скорлупу. Вот они и спрятались...