Итоги, 2012 № 17 - [6]

— Почему рост экономической напряженности не сопровождается ростом забастовочного движения?

— Есть несколько причин. Во-первых, нынешнее трудовое законодательство: в отношении забастовок оно носит по большому счету запретительный характер. Чтобы объявить забастовку «по правилам», надо пройти огромное количество предварительных процедур. На это могут уйти месяцы. Во-вторых, происходит деиндустриализация страны. Забастовка все-таки признак поведения промышленного рабочего класса, а его становится все меньше. Все больше и больше людей работает в организациях, где отсутствуют профсоюзы, где трудовые отношения построены по совершенно иным принципам, где коллективности, солидарности нет и в помине. Вы представляете себе, например, забастовку в продуктовом магазине или офисе? Это в общем-то общемировой тренд — переход от коллективных трудовых отношений к индивидуальным. Следовательно, в индивидуальную плоскость перемещаются и трудовые конфликты. Если человека обидел работодатель, человек не подбивает сослуживцев на забастовку, а просто подает в суд. Словом, я не жду всплеска забастовочной активности. Если, конечно, не будет какого-то экономического форс-мажора.

— Получается, котел потихоньку закипает, а пар не находит выхода.

— Ну, если говорить о трудовых отношениях, это не совсем так. Отношения работника и работодателя не играют определяющей роли в том широком недовольстве, которое мы имеем. Это недовольство не работодателем, это недовольство властью. Власть не предоставляет качественных медицинских услуг, власть заставляет больше платить за квартиру, несмотря на низкое качество жилищно-коммунальных услуг. Я уже не говорю о каких-то политических вещах. Напряжение растет не по линии труд — капитал, а по линии власть — общество.

— Что могло бы переломить эту тенденцию?

— До конца нулевых население в большинстве своем доверяло власти, но после кризиса и рокировок доверие в значительной мере потеряно. Да, за Владимира Путина проголосовало много людей. Однако даже по официальным данным это чуть более 40 процентов электората. Остальные либо не ходили на выборы, либо голосовали против. Но и для тех, кто осознанно поддержал Путина, это, как правило, не было вопросом доверия. Кто-то голосовал так, потому что не видел альтернативы, кого-то запугали хаосом и «оранжевой революцией». Однако это негативная мотивация. Сегодня власти крайне необходимы позитивные аргументы. Хорошим сигналом могла бы стать, например, борьба с коррупцией. Реальная, а не ее имитация, что влечет за собой изменение всего нынешнего стиля управления, отказ от кулуарных решений, от всей этой нашей византийщины. Очень хорошо были бы восприняты шаги, которые показали бы, что власть не держится за свои привилегии: сокращение числа госдач, резиденций, мигалок и тому подобного. Это можно назвать популизмом, но это популизм, которого сегодня очень не хватает. Разумеется, нужны и иные формы диалога с обществом. Не постановочные прямые линии с Путиным, а настоящая жесткая дискуссия о путях развития страны. И тогда да, есть шанс, что доверие вернется. Хотя я лично в такой сценарий все-таки не верю. Во-первых, для такого разворота нужна огромная политическая воля, а власть явно предпочитает идти другим путем. Во-вторых, не факт, что этих изменений будет достаточно. Ведь негативные настроения во многом связаны с тем, что людям надоели одни и те же лица во власти. Не потому, что они плохие, а просто потому что засиделись. Это закон массовой психологии.

— Как вы оцениваете результаты муниципальных выборов в Тольятти и Ярославле? Можно ли считать это началом тенденции?

— Это, кстати, не единственные примеры победы оппозиционных кандидатов на муниципальных выборах. То же самое произошло в Черноголовке, Лермонтове, некоторых других городах. Но я бы не спешил говорить о тенденции. Мы пока не знаем, кто эти люди. Да, они победили «Единую Россию». Но что они будут делать дальше? Тут очень много барьеров и рисков. Нужно сформировать свою команду, найти общий язык с населением, суметь мобилизовать его для противодействия более чем вероятным наездам со стороны областных и федеральных властей. Я желаю этим людям успехов, их победа — обнадеживающий факт. Но подобные факты были и прежде. Кандидаты от оппозиции побеждали на выборах мэра, а потом их либо снимали с должности, либо переманивали в «ЕР». Словом, посмотрим. Определенный момент истины наступит осенью, в единый день голосования. Тогда и станет понятно, было это случайностью или началом тенденции. Пока я склонен считать, что общий тренд — накопление социального напряжения. Люди ворчат на кухнях и в курилках. Но рано или поздно недовольство проявится, безусловно, и в открытой форме.

— И во что же это в конечном счете может вылиться?

— Во что угодно. Совсем необязательно будет повторение митингов на Болотной и на Сахарова. Повод для недовольства может быть любой — экономический, политический, социальный. Закроют, например, в городе N поликлинику, и люди выйдут на улицу. Будет очень много разных видов протеста и поводов для него.