Итальянское Возрождение - [8]

В торговле, ремесле, ростовщичестве растет и округляется капитал и до того зажиточного горожанина. Он приобретает уверенность в себе, начинает с презрением относиться к предcтавителям других слоев общества. Он стремится влиять на политическую жизнь родного города, перестроить ее так, как ему это кажется лучшим, имея в виду в первую очередь собственные выгоду и удобство. Это активное стремление является одной из основных черт, характеризующих все дальнейшее развитие Италии, но было бы глубоко ошибочным считать его единствен ной основой этого развития, изображать его только как продукт деятельности формирующихся и усиливающихся буржуазных элементов: феодальные элементы в Италии, особенно в южной ее части, никогда не были разгромлены полностью. Если им и приходилось терпеть поражения, то они умели притаиться, уйти в подполье, видоизменить свой облик, чтобы затем с переменой обстановки снова поднять свой голос. В то же время широкие народные массы, из рядов которых выходят многие из представителей зажиточной, буржуазной верхушки, также проявляют значительную, иногда исключительную активность. Правда, им не удается достигнуть сколько-нибудь длительных и прочных успехов, а за их кратковременными победами следуют обыкновенно периоды жестоких репрессий, но все же их роль в формировании и ходе дальнейших событий является весьма значительной.

Однако как ни значительна роль, которую с начала XIII в., а затем в течение двух следующих столетий играли представители феодального дворянства и широкие народные массы, все же ведущей фигурой уже с этого времени является фигура горожанина-богатея. Недаром в начале XIII столетия в своем письмовнике, названном «Подсвечник», болонский нотариус Бенеди Болонья пишет, устанавливая иерархический порядок приветственных обращений в письмах:

«Каждое лицо, когда оно пишет лицам, стоящим ниже себя, должно раньше ставить свое имя, например: император — королю, король — герцогу, герцог — князю, князь — маркизу, маркиз — графу, граф — барону, барон — вальвассору, вальвассор — рыцарю, рыцарь — купцу и любому человеку из народа или плебею… Но иногда случается, что даже бароны ставят раньше имена купцов, ибо сами они гуляют босыми и ходят пешком, купцы же разъезжают на колесницах и на конях, ибо святейшая в наши времена вещь — величие богатства»[18].

Так, вторя Оттону Фрейзингенскому, простодушный болонский нотариус с негодованием замечает, что под напором новой силы денег рушится установленный веками, освященный обычаем и церковью феодальный иерархический порядок.

§ 3. Культура

Политическая история, особенности социального и экономического развития уже в середине XIII в. выделяют Италию на фоне всей остальной Европы как страну своеобразную и во многом передовую. Естественно было бы ожидать, что и в области культуры мы встретим в Италии ряд резко своеобразных черт. Это, однако, не вполне так. Культурный уровень Италии к се редине XIII в. в общем незначительно отличается от уровня других европейских стран. Ведущей в это время является Франция со своими трубадурами, со своими эпическими поэмами, со своими фаблио, Парижским университетом и «дворами любви». Империя также стоит, пожалуй, впереди Италии в области культурного развития.

В Италии XIII в. мы найдем то же господство церкви, церковной, богословской идеологии, которое является основной чертой всей идеологической системы западного средневековья. Здесь мы встретим то же увлечение феодальной верхушки общества изощренной, но абстрактной и искусственной поэзией трубадуров и труверов, которое охватывает весь Запад. Проникают сюда и бродячие по Европе эпические творения, рождающиеся во Франции. При этом как лирика, так и эпос переходят из Франции в Италию, не меняя своего языкового убора. Итальянские поэты, певцы, рассказывающие по городам и селам подвиги Роландов и Рено, пишут и говорят по-французски.

Однако если общий характер культуры Италии XII–XIII вв. близок к культуре остальной Западной Европы, то одновременно нужно отметить и некоторые черты этой культуры, которые, не являясь широко распространенными и не меняя общего характера культуры, все же весьма симптоматичны и чреваты серьезными последствиями. Эти своеобразные явления связаны в первую очередь с теми античными воспоминаниями, с теми памятниками культуры Древнего Рима, которые, естественно, сохранились на почве Италии в числе бесконечно большем, чем где бы то ни было в ином месте. Уже в начале XI в. хронист Радульф Глабер включает в свой незамысловатый рассказ сведения о некоем Вильгардусе, жителе Равенны, который «изучал грамматику более упорно, чем это обычно бывает, по примеру тех итальянцев, которые запускают все науки для литературы, будучи преисполнены гордыни и слабоумия». Этому, по мнению автора, безумцу и безбожнику ночью являются дьяволы в образах Вергилия, Горация и Ювенала и поздравляют его за тщание, с которым он читает их творения и распространяет их среди потомства. Дьяволы обещают Вильгардусу славу, подобную их собственной.

«И вот этот человек, обманутый хитростью дьявольской, предерзостно осмелился распространять ученье, противоречащее святой вере. По его мнению, надлежит верить всем словам этих поэтов. Его судил и осудил Петр, епископ города. В то же время в Италии обнаружили множество людей, проповедующих это же смрадное учение, — они погибли от меча или огня»