– Нет! – выдохнула Анна. – Ты вовсе не был… груб.
– Разве? – Лючио пристально посмотрел на нее. – Я пригрозил тебе, что позвоню в полицию по поводу моей разбитой машины. Лучше бы ты запустила молотком мне в голову.
– Я не попала.
Он с трудом улыбнулся.
– А ты и в самом деле целилась мне в голову? – Лючио снова взял ее руки в свои и нежно сжал их. – Прости меня, Анна… – сказал он севшим голосом. – Скажи, что прощаешь меня.
– Тебя не за что прощать, – ответила она.
– Ты слишком великодушна.
– Нет, – сказала она. – Все люди ошибаются.
Лючио сильнее сжал ее руки.
– Ты права. Очень своевременно напомнила мне об этом. Ты допустила одну-единственную ошибку, а я наказывал тебя годы, сломав собственную жизнь, пытаясь отомстить тебе.
Анна чувствовала, как слезы подступают все ближе. Его признание разрывало ей сердце. Им руководило раскаяние, а не любовь.
– Лючио… я…
– Нет, – перебил он. – Позволь мне договорить. Теперь мы женаты, и я не могу изменить это в ближайшем будущем.
У Анны больно сжалось сердце от выражения горького смирения на его лице.
– Я понимаю, что прошу слишком многого, но по-прежнему хотел бы, чтобы вы с Сэмми поехали со мной в Рим через три недели. Моя мама с удовольствием увидится со своим внуком, и Джулия, конечно, обрадуется встрече с тобой.
– А что потом? – спросила Анна, едва дыша. – Что будет, когда мы снова вернемся в Австралию?
– После этого мы разведемся. Я дам тебе свободу, которой не имел права тебя лишать. И, разумеется, позабочусь о том, чтобы вы с Сэмми ни в чем не нуждались.
Ей не нужны его деньги!
Лючио проницательно посмотрел на ее заблестевшие от подступивших слез глаза, и губы его побелели.
– Я вижу облегчение в твоих глазах. Наверное, уже считаешь дни до нашего развода.
Он направился к двери и захлопнул ее за собой, оборвав едва слышное восклицание, сорвавшееся с дрожащих губ Анны:
– Лючио…
Следующие три недели оказались для Анны просто невыносимыми. Хотя Лючио относился к ней с исключительной предупредительностью и даже нередко с нежностью, ей казалось, что он не может дождаться, когда, наконец, это все закончится.
Джинни была увлечена своим обаятельным кавалером, а Сэмми наслаждался жизнью в огромном доме, в котором был телевизор во всю стену и такие игрушки, о которых он только мог мечтать.
Анна же чувствовала себя все более одинокой и изолированной. Лючио поселился в одной из свободных комнат, а ей приходилось обитать в одиночестве в его спальне. Он рано уходил и возвращался домой поздно, а если она еще не спала, ссылался на то, что чрезвычайно занят на работе.
Она была так подавлена его холодностью, что вечером накануне их отъезда в Рим решилась на откровенный разговор. Лючио появился в гостиной около полуночи в расстегнутой рубашке, с пиджаком, висящим через плечо, и в свободно болтающемся галстуке. Он не сразу заметил ее, и ей показалось, что он чуть ли не вздрогнул, когда она поднялась с дивана.
– Лючио.
– Анна. – Лючио бросил пиджак на спинку стула и потянулся за рюмкой. – Почему ты не спишь?
Он поднес рюмку к губам, сделал большой глоток и, повременив немного, проглотил.
– Я хотела поговорить с тобой.
– О чем? – Он снова отпил из рюмки.
Анна сжала губы. Ее былая решимость отступила, когда она увидела, какой у него отчужденный вид.
– Хотела спросить, где мы будем располагаться во время пребывания в Риме.
– Мы остановимся у моей мамы. Мой дом сейчас сдан. – Он снова наполнил свою рюмку и добавил: – Не тревожься, Анна. Я сказал маме о том, что у тебя был выкидыш. Она предоставит нам отдельные комнаты, чтобы ты спокойно выздоравливала.
– Я не думала…
– А моя мама обо всем подумала. Она и так считает меня бессердечной скотиной, которую следовало бы выпороть за такое отношение к жене.
– Тебе надо было сказать ей правду.
– Какую? Что я собираюсь развестись с тобой, как только мы вернемся в Мельбурн? Моя мама – правоверная католичка. Она придет в ужас от этого.
– Тебе все равно придется ей все рассказать, – проговорила Анна.
– Когда придет время.
– Я не замечала раньше, что ты так много пьешь.
Лючио посмотрел на нее мутным взглядом.
– Тебе мешает то, что я пью?
– Нет… просто я подумала…
– Не надо думать, Анна. Это ничего не изменит.
– Ты злишься на меня?
– С чего мне злиться на тебя? – спросил он. – Ты робко крадешься по дому, не решаясь даже заговорить со мной… ну так что? Это твое право.
– Я вовсе не крадусь по дому, – храбро возразила Анна. – Просто у меня такое чувство, что ты предпочитаешь не натыкаться на меня. Ты никогда не приходишь в нашу комнату или…
– Не заходи слишком далеко, Анна. Ты что, предлагаешь мне себя?
Анна на мгновение лишилась дара речи.
Лючио устремил на нее горящий взгляд. По его порозовевшим скулам она поняла, что он не в состоянии обсуждать сейчас что-либо здраво.
– Ты слишком много выпил, – напрямик заявила она.
– Даже если и так? – Его губы скривились в насмешке. – Что ты сделаешь, моя милая женушка?
Анна поджала губы и повернулась, чтобы уйти, но он быстро схватил ее одной рукой.
– Отпусти меня, Лючио.
– Я не хочу тебя отпускать. – Его глаза лихорадочно блестели. – Я никогда не захочу тебя отпустить.
Анна попыталась освободиться, но он уже наклонил голову и приблизил свои губы к ее губам. Ей ничего не оставалось, как закрыть глаза, чтобы не видеть вспыхнувшую в его взгляде ненависть.
