Итак, вас публично опозорили - [9]

3 Отчуждение

Раньон Каньон, Западный Голливуд. Если бы вы оказались просто случайным прохожим и не знали, что Джона Лерер абсолютно разбит, вы бы в жизни об этом не догадались. Он выглядел так же, как на своих авторских снимках: располагающая внешность, слегка отрешенный взгляд, словно он думал о чем-то высоком и взвешенно излагал мысли своему спутнику, коим являлся я. Но мы вовсе не вели взвешенных бесед. Весь последний час Джона снова и снова повторял срывающимся голосом: «Мне не место на страницах вашей книги».

А я снова и снова отвечал: «Это не так».

Я не понимал, о чем он говорит. Я писал книгу о шейминге. И он как раз ему подвергся. Это была идеальная кандидатура.

Потом он вдруг остановился посреди дороги и внимательно посмотрел на меня.

– Моя история абсолютно не впишется в вашу книгу.

– Это почему? – спросил я.

– Как там было у Уильяма Дина Хоуэллса? – сказал он. – «Американцы любят трагедию с хеппи-эндом».

Точной цитатой Уильяма Дина Хоуэллса было бы: «Чего американская публика жаждет в театре, так это трагедии с хеппи-эндом». Думаю, Джона был весьма близок.

Я был там, потому что шейминг Джоны казался мне важным событием – он знаменовал грядущие изменения. Джона был знаменитым, но оказавшимся бесчестным автором, которого разоблачил ранее не имеющий силы человек. И несмотря на то, что лицо Джоны было искажено страданиями и паникой, я был уверен, что возрождение публичного осуждения – это хорошо. Посмотрите, кого уже успели свергнуть: узколобых колумнистов «Дейли мейл», исполинские сети спортзалов с жесткой политикой касательно отмены абонементов и – самое отвратительное – жутких ученых-создателей спам-ботов. За свою недолгую карьеру Джона написал несколько весьма интересных вещей. Некоторые его труды были просто замечательными. Но он неоднократно переходил границы, поступал некорректно, и раскрытие его обмана было закономерным.

И все же, пока мы шли бок о бок, я сопереживал Джоне. Вблизи было заметно, что он ужасно страдает. Майкл считал его состояние ширмой, «отличным, очень тщательно спланированным обманом». Я же думаю, что в его мире был сплошной хаос, и в тот последний день Джона был не «ледяным», а попросту разбитым.

«Я насквозь пропитан стыдом и сожалением, – написал он мне, прежде чем я вылетел в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с ним. – Процесс шейминга просто чертовски жесток».

Представления Джоны о своем будущем были столь же мрачны, что и у Майкла, и у Эндрю Вайли. Он видел сплошную разруху до конца жизни. Представьте, каково это – быть тридцатиоднолетним в стране, которая свято верит в искупление и вторые шансы, и пребывать в убеждении, что у твоей трагедии нет счастливого конца. Но мне казалось, что он излишне пессимистичен. Разумеется, после раскаяния и некоторого времени в отчуждении он вполне мог убедить своих читателей и коллег, что способен исправиться. Способен найти способ вернуться. Ну, то есть… мы же не монстры.

* * *

Джона Лерер всегда мечтал писать о науке. После того как он согласился встретиться со мной, я нашел одно старое интервью, которое он дал для студенческой газеты десятью годами ранее, когда ему был двадцать один год.

Он хочет стать научным писателем. «Наука часто воспринимается как что-то холодное, – говорит он. – Я хочу перевести ее на другой язык и показать, насколько красивой она может быть».

Кристин Стерлинг, «Коламбия Ньюз», декабрь 2002

Это интервью было опубликовано по случаю того, что Джона получил стипендию Родса для двухгодичной программы обучения в Оксфордском университете. «Каждый год тридцать два молодых американца становятся стипендиатами программы Родса, – гласит текст на ее сайте, – и отбор проходит не только на основании их выдающейся академической успеваемости, но и характера, приверженности другим и общему благу».

Билл Клинтон был одним из стипендиатов Родса, равно как и космолог Эдвин Хаббл, и кинорежиссер Терренс Малик. В 2002 году всего два студента Колумбийского университета были удостоены этой награды – Джона и Сайрус Хабиб, который сегодня, десять лет спустя, является одним из немногочисленных слепых американских политиков и самым высокопоставленным ирано-американцем в политической жизни США, занимающим должность в Законодательном собрании штата Вашингтон. Звучит потрясающе.

Джона начал писать свою первую книгу под названием «Пруст был нейробиологом»[11], еще будучи стипендиатом Родса в Оксфорде. Ее посыл заключался в том, что все сегодняшние великие открытия нейробиологии были сделаны веком ранее творческими личностями вроде Сезанна и Пруста. Прекрасная книга. Джона был весьма умен и хорошо писал – и это не то же самое, что сказать, что и при Муссолини поезда ходили по расписанию[12]. На протяжении своей недолгой карьеры Джона транслировал здравые мысли, писал не замешанные в скандалах эссе. После Пруста увидела свет книга «Как мы принимаем решения» и, наконец, «Вообрази». Параллельно с этим Джона заработал целое состояние, выступая с вдохновляющими речами на – назовем парочку из бесчисленного списка конференций, о которых я никогда не слышал, но на которых он был основным докладчиком – Всемирной конференции Международной ассоциации бизнес-коммуникаторов в Сан-Диего в 2011 году; «Фьюжн», Восьмой ежегодной конференции пользователей «Ди-2-Эль» в Денвере; Национальной конференции «Жертвователи – эффективным организациям» в Сиэттле в 2012 году.