История жизни, история души. Том 1 - [112]
Я Вам этот сон рассказала, чтобы Вы знали, что и во сне и наяву Вы со мной, и всегда - родная. И сны мои и помыслы все вокруг одного и того же безнадёжно крутятся! Вы знаете, я всё же нашла здесь «Корень жизни» и с наслаждением перечитываю. Какой Пришвин единственный в своём роде, особенный и очень-очень близкий. Спасибо хорошим писателям и поэтам за то, что они могут выразить всё невыразимое, радующее и мучающее нас!
От Аси получила первое после долгого перерыва письмо. <...> Ася пишет, что получила Вашу посылку и мою маленькую тоже и очень рада им. Я представляю себе всё: <...> и одиночество, и старость, и болезни - это та самая чудесная, талантливая, шаловливая, юная Ася! Как всё трудно, Лиленька! Крепко целую вас, мои родные.
Ваша Аля
Е.Я. Эфрон
5 февраля 1952
Дорогая Лиленька, большое спасибо за вырезки с «Ревизором» и «Мёртвыми душами», которые очень мне пригодились. Мои черновые эскизы к местному «Ревизору» в основном готовы, самой интересно, как удастся их осуществить в здешних условиях. Во всяком случае женские туалеты, за исключением унтер-офицерши и слесар-ши, будут из упаковочной марли, соответствующим образом видоизменённой, окрашенной и сшитой. Кое-что успела подготовить и для выставки — нашла случайно в библиотеке парткабинета том «Мёртвых душ» с неважными, но всё же репродукциями иллюстраций Аги-на, одного из первых, вместе с Боклевским, иллюстраторов Гоголя. Я их перерисовала в увеличенном размере. Там же нашла том второй «Литературного Архива», посвящённый Гоголю, изд. 1936 г., довольно интересный в плане чтения. Там тоже есть несколько иллюстраций, частью которых я воспользовалась, т. е. опять-таки скопировала, увеличив. Эти мои находки - большая удача, т. к. больше ничего, кроме ещё «Тараса Бульбы», в Туруханске нет. Но для настоящей, юбилейной иллюстративной выставки по произведениям Гоголя этого всего, конечно, мало, но всё же, надеюсь, будет не слишком плохо, т. к. постараюсь возможно лучше всё оформить. Чудесно будет, если сможете прислать портрет. Если будут в этом самом арбатском магазине (который возле Вас и где продаются разные репродукции) - гоголевские плакаты (на гоголевские темы) и плакаты с большими портретами, недорогие, то тоже пришлите, пожалуйста, но только в том случае, если недорого. А то во всём Туруханске нет ни одного портрета Гоголя, т. ч. достать совершенно негде. И ещё раз простите за все эти просьбы и поручения, знаю, насколько это вам трудно.
6 февраля. Сегодня у нас чудесная погода, небольшой (около — 20°) мороз, тихо, необычайно бело кругом. Эту здешнюю белизну трудно себе представить и ещё труднее описать. Если бы не было кое-каких чёрных штрихов — каймы тайги на горизонте, труб, торчащих из заснеженных крыш, чётких маленьких силуэтов людей, лошадей, собак где-то вдали, то, кажется, всё белое превратилось бы в небытие, в тот самый материал, из которого кто-то когда-то начал лепить звёзды, маленькие далёкие, полновесные близкие. Сплошная белизна кажется такой же нереальной, несуществующей, как и сплошная чернота. Сегодня в нашем белом небе опять сияло три солнца, но уже не с утра, а к вечеру. Большое, неяркое, настоящее солнце просвечивало сквозь туманную толщу неба, как желток яйца сквозь скорлупу, а по
правую и левую сторону его, на равных расстояниях, светило два маленьких обманных солнышка, будто мать вышла погулять с детьми-близнецами. Потом ложные солнца стали овальными, сверху и снизу у них появилась радужная полоса, всё увеличивавшаяся и наконец превратившаяся в огромный мягких, расплывчатых, туманных оттенков радужный круг.
Дни у нас заметно удлиняются, часов с 10 утра до 5 вечера уже можно работать при дневном свете. Скоро и у нас весна. Лиленька и Зина, спасибо вам за всё, мои родные. А за Пришвина — особо.
Крепко вас целую и люблю. Скоро напишу ещё. Вам я легко пишу, просто разговариваю с вами, какая бы ни была — сонная, усталая...
Ваша Аля
Е.Я. Эфрон
5 марта 1952
Дорогая Лиленька! Наконец-то в основном завершены все наши с Вами гоголевские труды в туруханском плане, и я могу в свой первый свободный за полтора месяца день рассказать Вам поподробнее обо всём, сделанном нами с Вашей и Зининой помощью.
Выставка получилась очень неплохая в пределах возможного: 5 больших стендов (точнее - два стенда и 3 стены) по разделам: «Театр Гоголя», «Ревизор», «Мёртвые души», «Вечера на хуторе», «Миргород». На каждом стенде были Ваши плакаты на данную тему, мои рисунки с репродукций Боклевского, Агина, Соколова, Маковского и наших современных художников, цитаты Белинского, Чернышевского, Писарева, Пушкина, Гоголя и т. д. плюс один стенд с моими эскизами к нашей постановке. Для того, чтобы создать единый фон для всех репродукций и иллюстраций и чтобы скрыть наши корявые стены, мне пришлось выпросить в райисполкоме щиты, из которых у нас делают избирательные кабины. Эти щиты состоят из деревянной рамы, обтянутой оливковым репсом. Репс я сняла с рамок, натянула на стены и стенды, а с боков, где не хватало материала, протянула по две полосы довольно приличной обойной бумаги, гармонирующей с материалом. На этом фоне разместила все иллюстрации и плакаты, подписи и цитаты. Конечно, всё это очень скромно, но всё же совсем неплохо, интересно, разнообразно и, главное, решительно всем понравилось. Меня даже хвалили, что случается здесь настолько редко, что даже достойно упоминания. Теперь о самом спектакле: на мой взгляд, прошел он так себе, но, учитывая все
Дочь Марины Цветаевой и Сергея Эфрона, Ариадна, талантливая художница, литератор, оставила удивительные воспоминания о своей матери - родном человеке, великой поэтессе, просто женщине со всеми ее слабостями, пристрастиями, талантом... У них были непростые отношения, трагические судьбы. Пройдя через круги ада эмиграции, нужды, ссылок, лагерей, Ариадна Эфрон успела выполнить свой долг - записать то, что помнит о матери, "высказать умолчанное". Эти свидетельства, незамутненные вымыслом, спустя долгие десятилетия открывают нам подлинную Цветаеву.
Марину Цветаеву, вернувшуюся на родину после семнадцати лет эмиграции, в СССР не встретили с распростертыми объятиями. Скорее наоборот. Мешали жить, дышать, не давали печататься. И все-таки она стала одним из самых читаемых и любимых поэтов России. Этот феномен объясняется не только ее талантом. Ариадна Эфрон, дочь поэта, сделала целью своей жизни возвращение творчества матери на родину. Она подарила Марине Цветаевой вторую жизнь — яркую и триумфальную. Ценой каких усилий это стало возможно, читатель узнает из писем Ариадны Сергеевны Эфрон (1912–1975), адресованных Анне Александровне Саакянц (1932–2002), редактору первых цветаевских изданий, а впоследствии ведущему исследователю жизни и творчества поэта. В этой книге повествуется о М. Цветаевой, ее окружении, ее стихах и прозе и, конечно, о времени — событиях литературных и бытовых, отраженных в зарисовках жизни большой страны в непростое, переломное время. Книга содержит ненормативную лексику.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трехтомник наиболее полно представляет эпистолярное и литературное наследие Ариадны Сергеевны Эфрон: письма, воспоминания, прозу, устные рассказы, стихотворения и стихотворные переводы. Издание иллюстрировано фотографиями и авторскими работами.
Трехтомник наиболее полно представляет эпистолярное и литературное наследие Ариадны Сергеевны Эфрон: письма, воспоминания, прозу, устные рассказы, стихотворения и стихотворные переводы. Издание иллюстрировано фотографиями и авторскими работами.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.