История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9 - [36]

– Бедняжка! Вы ангел.

Мы все прикусили губы, сдерживая смех, и плутовка сделала вид, что утеряла всю свою веселость. Я только в этот день узнал Марколину, когда она в отеле «Парк» заверила меня, что хотела только изобразить растроганность, чтобы завоевать сердце старика. Когда мы от них уходили, они попросили нас и завтра прийти к ним обедать.

Мы направились в «Парк», оба имея желание скорее поболтать вдвоем, чем идти в комическую оперу. Мне не терпелось дождаться, когда она разденется, чтобы покрыть ее поцелуями.

– Дорогая Марколина, ты дождалась окончания нашего знакомства, чтобы раскрыть передо мной твои сокровища, так что теперь я буду оплакивать до конца дней ошибку, которую я совершаю, позволив тебе вернуться в Венецию. Ты завладела сегодня сердцами всех, кто обедал с тобой.

– Дорогой, я буду каждый день делать то же самое, и ты осчастливишь меня, если оставишь с собой. Ты видел моего дядю?

– Полагаю, что видел. Не тот ли это, который все время менял тебе тарелки?

– Точно. Я узнала его по его кольцу. Скажи мне, он смотрел на меня?

– Все время, и очень удивленно; но я не стал его разглядывать, потому что он все время переводил свой взгляд с тебя на меня и с меня на тебя.

– Хотелось бы мне знать, что он думает. Завтра ты увидишь что-то новое. Я уверена, что он скажет г-ну Кверини, что я его племянница, и, соответственно, не твоя. Если г-н Кверини завтра мне это скажет, думаю, я должна согласиться, не правда ли?

– Конечно, но самым благородным образом, без всякой низкопробности, и совершенно не давая ему понять, что ты нуждаешься в нем, чтобы вернуться в Венецию. Ты согласишься, в конце концов, что он не твой отец, и что он не имеет никаких прав на твою свободу. Ты согласишься также, что я не твой дядя, и что мы связаны друг с другом только узами нежной дружбы. В конце концов, ты взрослая, и я тебе доверяю. Постарайся держаться так, как я тебя научил. Только Кверини должен отвезти тебя в Венецию, либо никто. И он должен отвезти тебя, как если бы ты была его дочь.

На следующий день рано утром я получил записку от г-на Кверини, в которой он просил меня прийти к нему, потому что у него есть что сказать мне важное. Я сказал лакею, что сейчас приду.

– Ну вот, дело сдвинулось с места, – сказала Марколина. Я уверена, что будет так, как ты сказал, и по возвращении ты расскажешь мне, что там говорилось.

Я пошел в гостиницу «Беллекур»; г-н Кверини пригласил меня зайти, я увидел его вместе с прокуратором Морозини; они пригласили меня сесть, и г-н Кверини, отметив, что его коллега в курсе дела, сказал мне мягко, что у него есть некое доверительное дело ко мне, но чтобы его выполнить, ему нужно, чтобы я, со своей стороны, отнесся к нему также доверительно.

– Я достаточно доверяю Вашему Превосходительству, чтобы не иметь от вас секретов.

– Благодарю вас. Я прошу вас искренне сказать мне, хорошо ли вы знаете девушку, которая с вами, потому что она явно не ваша племянница. По крайней мере, никто из нас этому не верит.

– Она не моя племянница; и, не будучи знаком с ее родственниками, я не могу сказать, что знаю ее в том смысле и значении, которые Ваше Превосходительство придает этому слову; но я полагаю, что знаю ее до глубин ее души, и могу себя поздравить, если встречу с ее стороны взаимную нежность, которая угаснет только вместе с жизнью.

– То, что вы говорите, мне нравится. Сколько времени она с вами?

– Примерно два месяца.

– Превосходно. Как она попала в ваши руки?

– Позвольте мне не отвечать на этот допрос, так как это касается ее.

– Ладно, пропустим это. Будучи в нее влюбленным, не может быть, чтобы вы не поинтересовались, кто ее родители и чья она.

Она мне сказала, что у нее есть отец и мать, порядочные люди, хотя и бедные; и по правде говоря, я не старался узнать у нее их имена. Она сказала мне только свое имя при крещении – Марколина, которое, возможно, и не ее, но мне это безразлично.

– Это ее имя.

– Ее? Значит, Ваше Превосходительство его знает?

– Да. Вчера я этого не знал, но теперь знаю. Два месяца, имя – Марколина; теперь я уверен, что мой слуга не сошел с ума.

– Ваш слуга?

– Да. Это его племянница. Он узнал в Лондоне, что она сбежала из дома в середине поста. Мать Марколины, его сестра, об этом ему написала. Блестящее состояние, в котором он ее увидел вчера, помешало ему с ней заговорить, он даже подумал, что ошибся; он побоялся совершить ошибку и проявить ко мне неуважение, видя, что я принимаю ее за нашим столом в качестве вашей племянницы. Но как она сказала вам, выходя отсюда, вполне может быть, что ее дядя Матье находится у меня на службе; однако, не может быть, чтобы она его не узнала. Она должна была его видеть.

– Она его не видела, потому что она, насколько я ее знаю, сказала бы мне об этом.

– Правда, он все время находился позади нее. Но давайте перейдем к сути дела. Скажите мне, вы в состоянии мне это сказать, Марколина – ваша жена, или, может быть, вы со временем собираетесь на ней жениться.

– Я люблю ее настолько, насколько это вообще возможно, но я не могу сделать ее моей женой; это является причиной ее и моего горя, но это касается только ее и меня.