История зеркала - [3]
Ещё раз оглядел знакомый до мелочей двор, видел его по многу раз, и вчера, и днями раньше – вроде всё то же, но вдруг проступило что-то новое, заставившее болезненно сжиматься. Неровные облака, переполненные влагой, от того тяжело нависавшие над размякшей землей, голые деревья с пустыми черными, как обуглившимися, гнездами давно улетевших птиц – все замерло, словно покоряясь неведомой воле, лишавшей их собственного движения. За открытыми настежь воротами виднелась размытая дорога, усыпанная обломками веток, и только прозрачная дымка крутилась над ней, единственно живая, сохранившая способность двигаться. Какая-то неприятная пустота подкрадывалась к нам, продвигаясь вперед шаг за шагом медленно, но неуклонно… Оставалось поглотить лишь эту дрожащую дымку.
Сквозь непривычную для себя задумчивость расслышал голос папаши Арно:
– Ну всё, на сегодня довольно, вроде как получше стало… До весны точно продержится. А там видно будет… Посмотрим, как доживем.
Не сообразив сразу, что он говорит со мной, я ничего не ответил, чем вызвал его удивление.
– Да, вижу ты, парень, замерз совсем. Собирай вещи, пошли скорее в дом.
В доме я согрелся, но ощущение пустоты не проходило. К вечеру почувствовал, что оставаться одному совсем тоскливо, и сказал, что хотел бы спать в кухне. Мамаша Арно равнодушно пожала плечами.
– Оставайся, кто тебе не дает… Да присмотри, чтобы печь не остывала.
Ночью, прижавшись спиной к теплой печке, я старался забыться сном, но никак не мог отогнать от себя унылую картину замирающих на долгие месяцы деревьев и дороги, укрытой густым холодным туманом. Словно кто-то нарочно прячет её на зиму, не желая, чтобы у нас нашли приют. И пройдут путники мимо, будут уходить дальше и дальше, другие люди их встретят, а вокруг нас по-прежнему будет кружиться эта нескончаемая пустота, – думал я, и беспокойство непрерывно теснило мою грудь. В ту ночь я не смог бы выразить словами, но теперь понимаю: причиной тогдашней грусти было нашедшее меня чувство одиночества.
Три последних года я жил среди нескольких взрослых, которым не было до меня никакого дела. Как и не было рядом человека, с которым мог бы сблизиться. Со мной редко говорили, а если такое случалось, слышал я не более десятка слов. Разговоры же с гостями, как уже упоминалось, были под суровым запретом. Но смотреть на гостей никто не мог запретить – это единственное, что оставалось, и с некоторых пор люди, в особенности новые, стали вызывать во мне любопытство.
В памяти моей всплывало грубое лицо торговца, удачно продавшего товар в Лионе, а в ушах стоял его оглушающий хохот, когда он рассказывал на всю таверну, как ловко сторговался с покупателем и выручил даже больше, чем ожидал. Случайные его приятели гоготали не меньше, пили за его здоровье, перебрасываясь грубыми шуточками, только вскоре разбежались. Сначала один вышел, облегчиться ему понадобилось, да что-то так и не вернулся, потом незаметно исчез другой, и пришлось торговцу с перекошенным от злобы лицом расплачиваться с папашей Арно за всю трапезу – так и утекли его легкие денежки. Ночью я слышал, как он ворочался за соседней перегородкой и в бессильном гневе сыпал такими проклятиями, что я под конец испугался, не вызовет ли сей мирный с виду человек самого черта.
Тот торговец был из знакомых, иногда заезжал к нам, но были другие гости, посетившие нас единожды и исчезнувшие навсегда.
Однажды со мной пытался заговорить монах, по виду – францисканского ордена. Вроде был тот монах ничем не примечателен: говоря о нем, и трех слов не наберешь. Я бы только смог сказать, что он невысок и вид имел угрюмый. Появился в нашей таверне вечером и сразу занял пустой угол, словно подальше от особого внимания. Посидев немного, монах без лишней надобности прикрыл голову капюшоном. И как раз к нему подошел папаша Арно.
– Что желает господин хороший?
Я стоял рядом с кухней и не услышал ответ, последовавший из-под капюшона, но заметил, как папаша Арно насторожился. Вроде он собирался спросить что-то, но, поколебавшись, громко крикнул:
– Эй, Корнелиус, воду и хлеб на этот стол!
Схватив ломоть хлеба и кувшин, я бросился вон из кухни. Когда я расставил скромное угощение, монах быстро глянул на меня, и я догадался, что смутило хозяина. Глаза монаха метались непрестанно, цепляли людей и предметы, но ни на чем не задерживались, скользили, загораясь беспокойным огнем, и, казалось, жили своей жизнью, отдельной от их хозяина. Уж не приступ ли лихорадки случился с ним в дороге, а может, что и похуже, – подумалось мне.
Я отходил от стола, когда что-то удержало край моей рубахи. Оглянувшись, увидел мелькнувшую руку монаха и ещё раз почувствовал на себе его скользящий взгляд.
– Я понял: тебя зовут Корнелиус. Ты давно живешь здесь?
Было в этом человеке нечто, заставившее меня остановиться. Говорил он глухим шепотом, но шепот звучал как последние раскаты грома после сильной грозы. Руки его не лежали спокойно, а без всякой надобности поправляли одежду, у меня мелькнула мысль, что неудобно монаху в этой одежде, и заметно она ему велика.
Не дождавшись ответа, монах зашептал снова:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Необыкновенное оружие – инструмент по управлению человеческим сознанием «Интел-реврайтер» попадает в руки разных людей. Наконец каждый из них может осуществить свою заветную мечту, но не у каждого чисты помыслы и стремления. Успешный бизнесмен Феликс Саенко и его друзья находят способ помешать им и спасти сотни миллионов жизней. Вместе с тем, герои романа привлекают читателя своим видением обустройства мира, принципами управления государством, в котором главная задача общества – не допускать к власти разного рода бездарей, проходимцев и казнокрадов.
Очень странным образом погибают невинные жертвы. Убийцу вычислить не удается. За событиями внимательно следят люди, не желающие помогать следствию, но каждый из них знает достаточно, чтобы остановить маньяка. Миллионерша с Урала, ее сестра, врач-психиатр, бывший контрразведчик, популярный писатель, скандальный репортер, больная пенсионерка. Они сделали свои ставки. Этих уважаемых людей тоже можно подозревать в преступлениях. Но кому такое придет в голову?
Нечто чудовищное обитает в заброшенной шахте, манипулируя людьми, заставляя их совершать жестокие убийства. Семилетний Иван чудом спасся, когда двое неизвестных застрелили его родителей. Мальчишку увезли в другой город, приняли в новую семью, но странные преследователи разыскали его. Теперь, через много лет, он отправляется на поиски этих людей и готов отдать жизнь за то, чтобы разгадать страшную тайну шахты. На своем пути он встречает женщину, с которой в детстве произошли точно такие же события. Связанные общей целью, они движутся навстречу неведомому и, одновременно, — навстречу любви, которая может стать вечной в самом прямом смысле этого слова.
Они становятся любовниками с первой же встречи. И хотя Мимосина, актриса на сцене и в жизни, последние шестнадцать лет соблазняет политиков по всей Европе и выведывает их тайны, Валентин, король лондонских контрабандистов и шарлатанов, понимает, что у них много общего. Но вряд ли ему известно, что венецианская шпионка ступила на этот путь… прямо из тихой обители, где монахини продали юную аристократку англичанину, который был Валентину хорошо знаком…
При жизни эти люди были весьма несовершенны, но после смерти их тела превратились в подлинные произведения искусства. Ведь гениальный серийный убийца, называющий себя Скульптором, сумел разглядеть их истинную красоту и явить ее потрясенным зрителям. Умертвив свою жертву, он превращает ее тело в копию одного из шедевров Микеланджело. Преступник тщеславен, он выставляет свои произведения напоказ, но он очень умен и не оставляет следов.Вызов Скульптора принимают специальный агент ФБР Сэм Маркхэм и искусствовед Кэти Хильдебрант…