История зарубежной литературы конца XIX – начала XX века - [5]

Шрифт
Интервал

Человек, считает философ, не управляет своей жизнью, его судьба зависит от Мировой Воли. Жизнь человеческого индивида есть, по Шопенгауэру, постоянная борьба со смертью, постоянное умирание, временно прерываемое жизненными процессами – дыханием, пищеварением, кровообращением и т.д. Развиваясь, вкладывая свой интеллект в создание чего-либо, человек растрачивает жизненную энергию и постепенно умирает.

Жизнь, по Шопенгауэру, всегда и при всех обстоятельствах есть страдание. Беспрестанные усилия освободиться от страданий приводят лишь к замене одного страдания другим. Причину страданий философ видит в эгоистических желаниях и стремлениях, порождаемых в человеке Мировой Волей. Философ полагает, что путь избавления от страданий состоит в преодолении желаний. Это так называемое самоубийство Воли, потому что бессознательное желание – есть сущность Воли. Преодоление страданий возможно двумя путями: аскетизм и искусство.

Аскетическая альтруистическая жизнь – это обретение бесстрастия и ясного осознания того, что все окружающее– одни лишь видимости. В этом случае Воля перестает действовать, так как здесь человек не стремится реализовать себя и удовлетворить свои желания. Искусство приобщает человека к подлинной сущности мира, которая находится вне сферы физического бытия. А. Шопенгауэр, размышляя о сущности искусства, считает, что его смысл не в отражении внешней, физической реальности, а в выражении внутренней, скрытой, тайной сути мира.

Все виды искусства, согласно учению немецкого философа, являют собой разные ступени объективации Мировой Воли, т.е. выражения сущности мира. Низшая из этих ступеней – архитектура (она выражает физические формы); за ней следуют пейзажная живопись и садово-парковое искусство (растительный мир); затем скульптура, изображающая животных и человека в его физической природе. Только в словесном и драматическом искусстве (поэзия, драма, трагедия) объективация воли осуществляется на уровне человеческого духа. Высшим же из искусств философ считает музыку – «снимок самой воли».

Пессимистическая философская концепция А. Шопенгауэра отразила мироощущение большой части общества рубежа веков. Его концепция интуитивного бессознательного постижения мира дала толчок развитию тем формам искусства, которые противопоставляли себя реализму и отражали стремление художников уйти в мир чистых идей, субъективных переживаний, в поклонение абстрактной красоте (символизм, эстетизм). Отголоски многих идей философа можно увидеть в творчестве О. Уайльда, Т. Гарди, Дж. Конрада, Т. Манна, Г. де Мопассана и других крупных писателей этой эпохи.

Настроения европейской интеллигенции конца XIX века нашли свое яркое отражение в трудах немецкого философа Фридриха Ницше (1844—1900). В работе «Рождение трагедии из духа музыки» (1872), оценивая человеческую культуру, философ выделяет в ней два основных начала – дионисийское и аполлоновское. Дионисийское начало связано с хаосом, трагедией, беспорядком, буйством жизненных сил. Воплощенное в определенных видах искусства (танец, музыка, лирика), оно несет людям утешение и опьянение, помогает им преодолеть болезненное чувство одиночества и разобщенности. Аполлоновское начало воплощает в себе гармонию, логику, правило, меру. Выраженное в искусстве, оно помогает возродить волю к деятельности и борьбе за быстротечные радости жизни.

Идеал культуры для Ницше – гармония и синтез дионисийского, с его радостным утверждением инстинктивной жажды жизни, и аполлоновского, придающего этой бьющей через край жизни одухотворяющую цельность и оформленность.

Однако европейская культура, считает Ф. Ницше, пошла в своем развитии по пути подавления дионисийского начала «разумом», «истиной», «Богом», т.е. гипертрофированным аполлонизмом. Наука, говорит философ, стремится превратить мир в сплошную и обозримую упорядоченность. Обыденная жизнь строго регламентируется, в ней остается все меньше места для героизма и самовыражения, все более торжествует посредственность. Христианская религия и аскетическая мораль отрывают человека от истоков самого существования – от жизни. Иначе говоря, формальная сторона культуры подавила и вытеснила содержание жизни. Современная культура мертва, поскольку в ней нет места творчеству, которое берет свой исток в иррациональном дионисийским начале.

Исследуя состояние культуры своего времени, Ницше сделал вывод, что в Европе наступил период упадка, разложения подлинных ценностей и возвышения ценностей мнимых. Особую роль в создании подобного положения сыграла религия с ее фарисейской моралью, направленной на то, чтобы уравнять всех людей: сильных сделать слабыми, а слабых – сильными.

Отсюда берет свое начало ницшеанская критика традиционной христианской морали.

Все моральные догматы христианства необходимы слабому, самодовольному большинству, чтобы управлять более одаренным и свободным меньшинством. Мораль понимается философом как разлагающий элемент культуры, она является инстинктом толпы, орудием управления людскими массами.

В работах «По ту сторону добра и зла» (1886) и «К генеалогии морали» (1887) Ф. Ницше утверждает, что всякая мораль является тиранией по отношению к «природе» и «разуму», мораль учит ненавидеть слишком большую свободу, насаждает в людях потребность в ограниченных горизонтах, содействует глупости как условию жизни и роста. Моральный инстинкт повиновения способствовал культивированию в Европе стадного типа человека, считающего себя на сегодняшний день единственно возможным типом человека вообще.


Еще от автора Максим Иванович Жук
Любовь во время карантина

«Любовь во время карантина» – сборник добрых, теплых, лиричных и вдохновляющих рассказов современных русскоязычных авторов, в котором слово «карантин» перестает быть синонимом тревоги и беспокойства. Здесь собраны двадцать историй о любви и ее переосмыслении на фоне пандемии: любви к себе и близким, любви романтической и дружеской.


Путь к Замку, или Курс лекций о Франце Кафке

Курс лекций посвящен творчеству Франца Кафки в контексте культуры и литературы ХХ века. В книге очерчены контуры кафкианского художественного мира, представлены различные варианты интерпретаций новеллы «Превращение» и романов «Америка», «Процесс», «Замок». Отдельная часть посвящена восприятию наследия писателя в русской культуре и судьбе публикации его произведений в СССР. В книге впервые на русском языке опубликована новелла Карла Бранда «Обратное превращение Грегора Замзы» (1916).


Рекомендуем почитать
Некрасов [Глава из книги "История русской литературы с древнейших времен до 1925 года"]

Глава из книги "История русской литературы с древнейших времен до 1925 года". Д. П. Святополк-Мирский.


Советская литература. Побежденные победители

Сюжет новой книги известного критика и литературоведа Станислава Рассадина трактует «связь» государства и советских/русских писателей (его любимцев и пасынков) как неразрешимую интригующую коллизию.Автору удается показать небывалое напряжение советской истории, сказавшееся как на творчестве писателей, так и на их судьбах.В книге анализируются многие произведения, приводятся биографические подробности. Издание снабжено библиографическими ссылками и подробным указателем имен.Рекомендуется не только интересующимся историей отечественной литературы, но и изучающим ее.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.