Таким образом, получается, что интенсивные процессы передачи информации «по горизонтали» в пространстве, во многом обуславливаемые чисто естественно-природными факторами, дополнялись в Японии такими же активными процессами передачи информации и «по вертикали», т. е. во времени. На практике это приводило к длительному сосуществованию социальных групп и образований, которые отчетливо осознавали свои исторически обусловленные интересы. Самым наглядным примером может служить длительное параллельное функционирование центров сакральной и практической власти, наблюдаемое и в настоящее время — плюралистический фактор японской истории. В то же время внутреннее устройство каждой из групп было вполне иерархичным, что находило свое объяснение в писаной или устной «внутренней» истории.
Многоукладное общество с родовой аристократией у власти, собственное экономическое могущество которой зиждилось, прежде всего, на эксплуатации земледельцев-рисоводов, создало крайне своеобразную культуру, которая осваивает крайне ограниченное физическое пространство, интенсивно насыщенное всякого рода обменными и информационными процессами. Эту культуру мы определяем как «близорукую», имея в виду, что она в противоположность культурам «дальнозорким» — российской например — осваивает, прежде всего, ближнее, «околотелесное» пространство; она интровертна, тяготеет к самореализации в мелких пространственных формах; склонна к детализации, структуризации, каталогизации; процедура измерения играет в ней крайне значительную роль; она страдает агорофобией и неразвитостью абстрактного мышления. Одной из символических фигур такого мировидения остается дзэнский монах, предающийся медитации, взгляд которого направлен не вовне, а внутрь. Что касается временного аспекта этой культуры, то она осваивает прошлое время на максимально возможную глубину, но «не любит» и не умеет строить объемные планы на будущее.
