История яда - [25]

Отравленное оружие очень быстро привлекло внимание первых европейцев, высадившихся на островах Океании. Папуасы Новой Гвинеи пользовались стрелами аж до трех метров длиной, которые часто выкрашивали в красный цвет и иногда украшали искусной резьбой. Гигантские наконечники изготавливали из дерева, кости, а порою и кремня — так же, как и в доисторические времена. Иногда аборигены вставляли в них острые рыбьи кости или иглы дикобраза. Долгое время считалось, что туземцы никаким ядовитым веществом не пользуются. Этому способствовали рассказы некоторых путешественников. Так, например, капитан Модера сообщает, что члены его экспедиции, в 1829 году сильно пострадавшие от стрел папуасов, не обнаружили ни малейших признаков отравления. В 1889 году донесения, поступавшие одно за другим с немецкого судна «СМС Газель», рассеяли, похоже, последние сомнения: в Новой Гвинее яда для стрел нет. Если раненые и умирали впоследствии от заражения, то происходило это исключительно по нерадивости санитаров.

И все же итальянцу Луиджи Мария д’Альбертису и немцу Куну удалось-таки, правда, с большим трудом, раздобыть настоящие папуасские отравленные стрелы. Их наконечники были смазаны каким-то веществом неизвестного происхождения.

Различные исследователи, миссионеры и чиновники из бывшей немецкой колонии Новая Гвинея сообщают, что папуасы не применяли никаких ядов растительного происхождения, а вонзали обычно свои стрелы и дротики в полуразло-жившиеся трупы людей. Бродили слухи, что некоторые племена, проживавшие в голландской части острова, отравляли стрелы растением умла, которое больше нигде не упоминается. Во всяком случае, доподлинно известно, что туземцы с архипелага Бисмарка были совершенно незнакомы с ядами для стрел. Аборигены с Новых Гебрид и Соломоновых островов, еще в начале нашего века широко практиковавшие антропофагию, почти всегда насаживали на стрелы и дротики резные человеческие кости; эта деталь еще в XVI в. не ускользнула от внимания испанских мореплавателей. Дикари благоговейно нанизывали на древки обломки человеческих костей, попутно распевая священные гимны и произнося заклинания.

Считалось, что в человеческой кости обитает дух умершего; этот-то ненавязчивый квартиросъемщик и должен был сообщить свою силу оружию. Чем сильнее был покойник при жизни, тем страшнее становилось оружие. Ясно, что в такой ситуации какое-то там отравление было совершенно излишним, более того, яд мог бы даже сыграть роковую роль и вторично погубить очень полезного духа.

Жители островов Бугенвиль и Саву относились к ядам несколько по-другому: свои стрелы с наконечниками из человеческих костей они на несколько дней втыкали в разложившиеся человеческие трупы. Морсби, первооткрыватель Новой Гвинеи, рассказывал, что в 1875 году на о-вах Дюфф он видел длинные стрелы с отравленными костяными наконечниками, но больше ничего не уточняет.

Позднее путешественники заметили, что европейцы, равно как и туземцы, раненые этими стрелами, как правило, умирают от столбняка.

В 1864 году на английского епископа Паттерсона и его свиту в бухте Гонаву, Соломоновы о-ва, напали туземцы. Один англичанин и два островитянина были ранены. Дикари умерли в страшных муках через четыре-шесть часов от столбняка. Вскоре и сам епископ не уберегся от стрел туземцев и расстался с жизнью на о. Нукапу; двое из четверых раненых тоже умерли от столбняка.

Спустя некоторое время англичане решили отомстить аборигенам; провести карательную экспедицию поручили экипажу фрегата «ХМС Розарио». Из двух раненых европейцев один скончался от столбняка.

Через несколько лет врач с английского фрегата «ХМС Перл», которого по долгу службы занесло в эти края, наблюдал последствия ранения отравленными стрелами. Судно пристало к одному из островов группы Санта-Крус, недалеко от того места, где со всем экипажем и скарбом ушли на дно «Буссоль» и «Астролябия», которыми командовал отважный Лаперуз. На капитана Гудинафа и его спутников, сошедших на берег, обрушился град отравленных стрел; семь человек, включая капитана, были ранены.

Как только их доставили на борт, яд тотчас же отсосали, а пораженные члены перевязали. Ранения оказались легкими, но недавние события были еще так свежи в памяти, что несчастные жертвы не на шутку забеспокоились.

Спустя пять дней капитан, получивший незначительное ранение в грудь, начал жаловаться на боли в пояснице и потерю аппетита. Рана покраснела, а на следующий день обнаружились первые признаки столбняка; Гудинаф умер через два дня, почти одновременно с ним скончалась еще одна жертва. Третий член экипажа на следующий день разделил их судьбу. Врачу даже в голову не могло прийти, что начавшаяся «эпидемия» является следствием отравления ядом для стрел, ведь действие обычных ядов проявляется не через пять-шесть дней, а гораздо быстрее. Поэтому медик, по примеру своих предшественников, решил, что причиной столбняка послужило какое-то случайное заражение. Он вполне допускал, что рассказы об отравленных стрелах являются выдумкой самих туземцев, пытающихся нагнать страху на своих потенциальных врагов. Тем не менее, загадочная вереница смертей вскоре начала внушать подозрения. Симптомы болезни были уж очень красноречивыми, а химический анализ, в ту пору пребывавший еще в младенческом возрасте, никак не мог прояснить ситуацию. Было установлено, что жители о. Аврора на целую неделю вонзали в человеческий труп наконечники своих стрел, которые вырезали из бедренной кости человека и старательно оттачивали. Затем их вынимали и, смазав соком растения под названием Excecaria  agallocha, зарывали напоследок в особую зеленую глину… Некоторые путешественники утверждали даже, что меланезийцы обрабатывают оружие мышьяком и стрихнином, но другие столь же энергично это отрицали. Вопрос так и оставался нерешенным; ученым еще предстояло сказать окончательное слово.