История яда - [26]

В 1882 году в Новой Каледонии была образована особая комиссия, которой поручили собрать сведения обо всех видах отравленных стрел, которыми пользуется коренное население Океании. Комиссия приступила к работе и провела огромное количество опытов над лягушками, цыплятами, крысами, кроликами и другими животными — в общей сложности более четырехсот экспериментов. Ни один из них не дал положительного результата, и комиссия пришла к выводу, что стрелы не являются отравленными, хотя некоторые из них следует все же признать довольно подозрительными.

Эстафету принял Феликс Ле Дантек. Он самостоятельно провел ряд опытов в Нумеа, а затем и в Бордо. В своих трудах, опубликованных в 1890 и 1892 годах в «Анналах Института Пастера», ученый доказал, что яд для стрел, которым пользуется коренное население Океании, является не растительным и не животным, а бактерийным.

Жители Новых Гебрид, Соломоновых островов и архипелага Санта-Крус погружали стрелы в гнилую болотную почву (побережья многих тихоокеанских островов покрыты топями). По словам Ле Дантека, в этой почве содержатся т. н. гнилостная и столбнячная бациллы. Вероятно, туземцы пользовались именно этими двумя клостридиями. С первой из них солнечные лучи расправляются в два счета, но вторая, благодаря наличию спор, может месяцами и даже годами сохраняться на кончике стрелы. Но с течением времени яд всегда теряет силу, и старые стрелы в конце концов становятся безопасными. Эта постепенная потеря вирулентности, похоже, является отличительной чертой тихоокеанских ядов. Вполне возможно, что к тому времени, когда производился опыт, «гнилостный эмбрион» уже исчез со стрелы, в противном случае сепсис был бы неминуем, и животное погибло бы через двенадцать-пятнадцать часов. Столбняк обычно развивается очень медленно, и первые его симптомы вполне можно проглядеть. Ле Дантек остановил свой выбор на морской свинке, потому что ее организм проявляет одинаковую чувствительность к бациллам обоих видов. Ошибка новокаледонских ученых, по его мнению, состояла в том, что они провели заключительный опыт над собакой, животным маловосприимчивым к обоим видам инфекции. Этим-то и объясняется неудача его предшественников.

Ла Дантек свел знакомство с одним канаком с Новых Гебрид, уроженцем о. Троицы, который во время недавней межплеменной войны изготавливал отравленные стрелы. Туземец рассказал ученому, как он и его сородичи поступают в подобных случаях:

«Сначала на дереве нужно сделать камнем насечку: из надреза потечет молочнообразный сок. Необходимо подождать, пока он сгустится, а потом собрать его. Этим соком смазывают наконечник боевой стрелы, сделанный из человеческой кости, чтобы яд лучше приставал. Поверх смазки наматывают нить, оставляя небольшие промежутки между витками. Затем идут на самое гнилостное мангровое болото на берегу и скорлупой кокосового ореха выгребают из крабьих нор перегной. Окунают в него кончик стрелы и высушивают его на солнце. Когда стрела полностью высохнет, нитку снимают».

Все вышеизложенное доказывает, что меланезийские боевые стрелы были на самом деле бактериологическим оружием и что туземцы пользовались ими со знанием дела.

Просто невозможно себе представить, как человеку, совершенно незнакомому с механизмами заражения, могла прийти в голову мысль использовать биологические яды! Как он только до этого додумался? Ведь бациллы, собранные в гниющей топи, попадая в кровь врага, оказывали воздействие лишь через несколько десятков часов и даже дней.

Эти яды оказались столь непривычными для европейцев, что им пришлось потратить десятки лет на серьезные научные исследования, чтобы в конце концов признать очевидное.

Таким образом, жители некоторых островов Океании сумели создать на кончиках своих стрел миниатюрную среду для разведения бактерий. Смертоносные микробы могли в ней не только жить, но, возможно, даже некоторое время размножаться. Сам костяной наконечник старательно вытачивали с таким расчетом, чтобы он сломался в ране, а бактерии успели проникнуть в организм. Значит, канакам уже были известны наиболее эффективные способы отравления. Яд замедленного действия не находил никакого применения на охоте; нельзя было воспользоваться им и в короткой стычке. Но он как нельзя лучше подходил для тех опустошительных межплеменных войн, которые длились неделями, месяцами и даже годами. Остается только довообразить, какую жестокую борьбу вели некоторые племена, стремившиеся завоевать или отстоять небольшой клочок земли в этой далекой части света.

Появление бактериологического оружия знаменует собой новый этап в истории ядов. Яд Океании по широте действия превзошел даже строфантин, который тоже довольно часто использовали в военных целях. Новое средство метило в дальнюю цель, убивая врага не в сам момент битвы, а некоторое время спустя. Это было решительным шагом вперед на пути к созданию биологического оружия массового уничтожения.

Разумеется, общее количество стрел было тогда невелико, а население островов Океании — немногочисленно. Сегодня бактериологические мини-войны на сказочных островах давно уже отошли в прошлое; в связи с появлением огнестрельного оружия, противостолбнячной сыворотки и антибиотиков отравленное оружие вышло из употребления. И все-таки эти стрелы, ставшие ныне экспонатами этнографических музеев, всем своим топорным и таинственным видом словно бы говорят нам, что с человеком нужно держать ухо востро.